Захарий Френкель - Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути

Подробно ознакомился с Санитарно-гигиеническим институтом и Музеем при нём Мосздравотдела (Пятницкая ул., 1), получил для Отдела издания Института и условился об изготовлении копий геологических разрезов артезианского водоснабжения Москвы и Московской губернии.

Осмотрел сад отдыха и культуры, устраиваемый Москомхозом в бывшем Нескучном саду, и подробно ознакомился с устроенной в бывшем манеже этого парка выставкой десятилетия советского здравоохранения. По утрам все эти дни работал в Государственном институте социальной гигиены (Кудринская пл., 1) по отбору моделей, изданий, графиков и других материалов для их дублирования в нашем Отделе. По этому поводу вошёл в предварительное соглашение с директором Института об изготовлении дубликатов моделей и графиков на льготных условиях с рассрочкой уплаты в течение года.

Ознакомился с проектами водопроводов и канализационных сооружений, выполняемых при ВСНХ Водоканалом, и отобрал материалы для пополнения коллекций Отдела коммунальной и социальной гигиены. Заручился согласием инженера 3. Э Шишкина и проф. Н. А. Кашкарова [260] Кашкаров Н. А. — инженер-строитель, профессор кафедр железобетонных и каменных строительных конструкций в институтах Астрахани, Томска и др. о передаче этих материалов Отделу безвозмездно.

В Главном управлении коммунального хозяйства ознакомился с материалами, поступающими в отдел благоустройства (по планировке городов, канализации и водоснабжению), и возбудил вопрос о передаче части этих материалов Музею города. Получил принципиальное согласие на это заместителя начальника Главупркомхоза М. Д. Царёва и инженера Порфирьева.

В личных переговорах с заведующим Горкомхозом Ярославля Бутусовым получил согласие от него на пересылку для Отдела материалов по водоснабжению, по проекту перепланировки и канализации Ярославля. Таким же согласием о предоставлении материалов для Отдела заручился в Комитете по водоохранению и от заведующих водопроводами городов Баку Астрахани, Сталинграда».

Между прочим, вспоминаю, как во время пребывания в Москве члены постоянного бюро были приглашены проф. Миловичем [261] Милович А. Я. — зав. кафедрой гидравлики Московского сельскохозяйственного института. Инициатор строительства и руководитель Лаборатории гидравлических установок (1924–1931), которая приняла активное участие в проектировании и исследовании гидроэнергетических сооружений первых пятилеток и оросительных систем. осмотреть гидравлическую лабораторию в Шувалове (под Москвой, у Тимирязевской академии). Это было импозантное трёхэтажное здание, в котором протекал мощный поток воды, подаваемый на 3-й этаж при разных уклонах на разном русле и при разных условиях приводил разные приборы и турбины в действие. Проф. Милович давал пояснения, а затем на киноленте показал образование наносов, размывов, отмелей. Это было шедевром наглядности! На ужине, который был устроен семьёй Миловича, по просьбе председателя Павла Семёновича Булова я экспромтом сказал первый тост за хозяина. Я начал его словами Гёте о том, что природа крепко хранит свои секреты, и человек, будь он хоть дважды магом, не может их постичь, но вот мы видим, что Гёте не прав: проф. Милович сорвал покров тайны с процессов природы, заставил её раскрыть свою сокровенную работу. Закончил я пожеланием дальнейших успехов проф. Миловичу в раскрытии и покорении наукой гидравлических сил природы для успехов отечественного строительства гидроэлектростанций. Вечер у Миловичей затянулся. Он был интересен оживлёнными рассказами дочерей и жены профессора обо всех трудностях строительства и оборудования грандиозной гидравлической лаборатории, которое было осуществлено ещё при жизни Ленина, при его прямой поддержке.

При закладке здания строители натолкнулись на заваленную мраморную глыбу сфинкса, когда-то вывезенного графом Шуваловым из Египта. Но у сфинкса не было головы, и найти её при раскопках не удалось. Дочь Миловича, профессиональный художник-скульптор по образованию, вылепила голову для статуи, и она была поставлена у входа в здание лаборатории. Сделаны были небольшие гипсовые слепки этого сфинкса. Когда поздно ночью мы уезжали от Миловичей, один из этих слепков был поднесён мне на память. Немало труда стоило мне перевезти его с очень громоздким, массивным пьедесталом, который я вынужден был оставить в Москве. Сфинкс этот долго стоял, с его загадочной развёртывающейся гиперболической эмблемой на груди, в моей аудиторной комнате в Отделе коммунальной и социальной гигиены, а после окончательной гибели остатков этого, такого дорогого мне Отдела, вокруг которого, как я когда-то мечтал, должна была расти дальше и развиваться моя деятельность и моих товарищей по работе, подаренный мне слепок сфинкса, олицетворяющего природу, был привезён мне одним из друзей на «Полоску». Он и сейчас стоит в моём кабинете в Пушкине и напоминает о полной энтузиазма работе в 1918–1929 гг.

В 1928 г. мне удалось осуществить первую учебно-образовательную поездку за границу студентов, изучавших коммунальное хозяйство. Мысль об экскурсии в Германию возникла у группы выпускников Высших курсов коммунального хозяйства после ознакомления их с моим очерком в журнале «Городское дело» о заграничной поездке санитарных врачей, состоявшейся в 1912 г.

В состав группы должны были войти 20 человек. Руководить экскурсией поручалось мне, время пребывания — июнь-июль. Составленная мною программа была представлена в НКВД ещё в начале 1927–1928 учебного года. Она предусматривала подробное ознакомление с благоустройством и коммунальным хозяйством в 16 немецких городах: Штеттине, Берлине, Лейпциге, Дрездене, Хемнице, Нюрнберге, Мюнхене, Штутгарте, Мангейме, Франкфурте-на-Майне, Кёльне, Дюссельдорфе, Эссене, Дортмунде, Бремене и Гамбурге. Однако формальности по получению загранпаспортов, а затем виз на въезд в Германию, невзирая на полную своевременность разрешения со стороны НКВД, потребовали слишком много времени, и поездка смогла состояться только в августе. В связи с этим пришлось сократить длительность экскурсии с двух месяцев до одного и сократить также список городов. Число участников экскурсии было уменьшено с 20 до 11.

Я согласился руководить поездкой только при условии, что все хлопоты по получению заграничного паспорта будут с меня сняты. Но когда паспорта были готовы, возникли затруднения с получением виз в германском консульстве. Все десять студентов настойчиво просили меня лично ходатайствовать о даче виз. При всём моём нежелании обращаться в консульство, я не мог отказать своим слушателям, и с партийным руководителем экскурсии Мишиным пошёл на приём. Там консул, хотя и в учтивой по отношению ко мне форме, категорически заявил, что визы будут даны только в том случае, если я дам слово, что участники экскурсии не будут заниматься политической агитацией (?!). Я объяснил, что я всего лишь научный руководитель экскурсии, что в программу её входит только изучение коммунальных и санитарных устройств и учреждений, что каждый из моих слушателей может дать соответствующее обязательство сам за себя, а в мои задачи это не входит. На это мне было заявлено, что если я не дам за всех требуемого обещания, визы никому не дадут. На этом наше свидание закончилось. Узнав о содержании разговора, все студенты настойчиво просили меня поручиться за них. Пришлось второй раз с партийным руководителем экскурсии побывать в консульстве и дать обещание, что участники учебной экскурсии будут воздерживаться от политической агитации во время пребывания в Германии, тем более, что ни один из них не знает немецкого языка. После этого визы всем были даны.