Захарий Френкель - Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути

В течение многих лет я страдал повторявшимися приступами болезни желчных путей. Без видимой причины наступали боли в области печени, часто они становились невыносимо сильными, сопровождались рвотой. Каждый раз такой приступ тянулся несколько дней. Я выполнял советы врачей, пил Карлсбадскую воду или раствор карлсбадской соли, делал горячие припарки. Когда невыносимо мучительные боли ослабевали, я принимался за работу в саду на огороде. Помню, в самую горячую пору подготовки к открытию выставки в Дрездене я, пересиливая боли, продолжал работать. Владимир Валерианович Подвысоцкий советовал мне во избежание повторения приступов соблюдать строго одно правило — приёмы пищи производить небольшими порциями и почаще, много раз в день (через каждые два-три часа) — для устранения закупорки желчного протока при воспалительных состояниях. Я не раз вспоминал, что не выполняю этого совета в периоды, когда бывал увлечён какой-нибудь работой. Например, устройством Отдела коммунальной и социальной гигиены Музея города, разработкой курсов лекций и т. д. В эти периоды обычно я уходил из дома утром, часов около девяти. Перед этим часа три я работал по двору или в огороде, затем должен был спешить помыться и переодеться. Наспех с большим аппетитом съедал всё, что было на столе, и потом в течение всего дня и вечера о еде больше не думал. Но, возвратившись поздно ночью домой, съедал ожидавший меня обед.

В период 1918–1937 гг. приступы желчной болезни мучили меня чаще и сильнее. Помню, один раз приступ затянулся. Екатерина Ильинична убедила меня зайти в Обуховскую больницу к Ивану Ивановичу Грекову [256] Греков Иван Иванович (1867–1934) — выдающийся хирург, специалист по хирургии лёгких, сердца, кровеносных сосудов, лечению ран. Предложил метод обеззараживания операционного поля. (после высылки из Москвы мы были товарищами по Дерптскому университету). Осмотрев меня, Иван Иванович нашёл ущемление желчного камня. Не говоря мне ни слова, вышел из кабинета, а затем вернулся и сообщил, чтобы я раздевался, так как он считает операцию абсолютно неотложной. У меня были свои соображения о неотложности многих дел на «Полоске», в Музее, в ГИМЗе. Я решительно отказался от операции. Невзирая на настаивания Грекова, ушёл из больницы, превозмогая боли, потом пешком добрался в Лесное. Вопреки предписаниям о длительном постельном режиме, два-три дня спустя начал работать во дворе, а затем перешёл к обычному своему перенапряжённому образу жизни.

Когда общие условия жизни стали более благоприятны, я получил отпуск для лечения грязевыми горячими ваннами и минеральными водами. В начале сентября 1927 г. я приехал вместе с Любовью Карповной в Ессентуки. Мы легко получили комнату в курортной гостинице. Несколько дней ушло на выполнение клинических и лабораторных исследований, и курортный врач назначил мне полный курс грязевых процедур и ванн, велев два раза в день пить из определённого источника воду. Ранним утром я по привычке занимался прогулками и наблюдениями в городе и на его окраинах, сохранивших характер южного украинского или казацкого села или местечка — с огородами, выходившими рано утром из каждого двора на зов рожков коровами, с плетнёвыми стенками сараев, облепленными сухими кизяками, с лужами на улицах и во дворах, с выходом улиц на широкий пыльный «шлях». Ближайшие окрестности Ессентуков малоинтересны. Однообразная степная равнина. Но в центральной курортной части улицы были оборудованы, как в большом городе. Много новых крупных зданий. Большой курортный парк.

Любовь Карповна очень хорошо организовала наше питание. В частной столовой, где мы обедали, мы познакомились с рядом местных работников. Между прочим, живший по соседству заведующий малярийной станцией сообщил мне интересные наблюдения о том, что местом зимовки и выплода малярийного комара на Кавказе служат дупла в старых деревьях. На дне дупла собирается вода, у входа и у стенок дупло зарастает мхом. Когда я заходил к этому товарищу, моё внимание привлекала очень быстрая серая собака, то ласкавшаяся, то уносившаяся и вновь прибегавшая. Оказалось, это был молодой волк. Маленьким волчонком товарищ взял его у лесника, спасая его от истребления. Выкормил и воспитал его. Он был трогательно привязан к хозяину и слушался его.

В свободный от процедур день я побывал в Пятигорске, чтобы осмотреть ключевое зональное водоснабжение города. Главный инженер тамошнего водопровода Вагшуль познакомил меня с планами и отчётными данными водопровода, а затем проехал со мной до горы Юца, где мы осмотрели каптажные сооружения мощного горного ключа и трубопровод, по которому вода самотёком подавалась в резервуар для нижней зоны и в верхнюю зону Пятигорска. Трудно описать красоту вида, открывающегося с горы Юца и со всего степного предгорья на Пятигорск и на гору Машук. Далеко не молодой, удивительно симпатичный и задушевный инженер Вагшуль оставался на скромном месте водопроводного инженера в Пятигорске и отказывался от очень заманчивых предложений перейти на службу в Москву, по его словам, только потому, что не мог лишить себя радости по утрам отдаваться созерцанию красоты пятигорских горных пейзажей.

В следующий свободный день я приехал в Пятигорск с Любовью Карповной. Вместе осматривали мы город и его сады, подымались на гору Машук. Были у памятника на месте гибели гениального двадцатисемилетнего Лермонтова в 1841 г. от выстрела жалкого ничтожества Мартынова [257] Думается, что упоминание Мартынова и его оценка здесь не случайна, так как младшая дочь Захария Григорьевича во время написания им мемуаров была замужем за потомком этого Мартынова. . Посетили музей в доме, где жил поэт.

Кроме Пятигорска я побывал в Железноводске, где осмотрел горячие источники, а также в Кисловодске, где познакомился с его знаменитыми бальнеологическими ценностями и прославленными местами для прогулок.

В Ленинграде редко имел я время, чтобы бывать в кино, и потому, вероятно, с такою яркостью сохранилось в памяти наше с Любовью Карповной посещение в Ессентуках кинотеатра. Шла картина «Станционный смотритель» по Пушкину. Я на себе испытал, какое непреодолимое чувство гнева, возмущения и острого желания борьбы со всякими последышами знати, со всякими привилегиями господствующих классов рождается от этого фильма.

У меня не хватило выдержки довести до конца назначенный мне курс лечения, и мы уехали из Ессентуков, чтобы совершить путешествие по Военно-Грузинской дороге до Владикавказа (потом переименованного в Орджоникидзе, а ещё позднее — в Дзауджикау, пока он, наконец, не стал вновь Владикавказом), до Тбилиси, а оттуда проехать по железной дороге в Баку. Мне было переслано в Ессентуки приглашение из Баксовета приехать для участия в экспертизе проекта расширения и перепланировки города Баку. На станции Минеральные Воды нужно было пересесть на поезд, идущий во Владикавказ. Позади остались навсегда запечатлевшиеся виды Пятигорья. Вместо отдельно стоящих гигантских лакколитов [258] Особый вид гор, образовавшихся в результате внедрения в земную кору расплавленной магмы и приобретших при застывании караваеобразный вид (Медведь в Крыму Машук и Бештау на Кавказе). — «у врат Кавказа на часах сторожевых великанов» — перед нами показывались горные цепи самого Кавказа.