Захарий Френкель - Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути

Совершенно необычно для губернатора было то, что он подчёркивал свой «демократизм». Осенью 1904 г., когда я приехал в Кострому и занял место заведующего врачебно-санитарным отделом Костромского губернского земства, однажды совершенно неожиданно он зашёл ко мне на квартиру (за несколько месяцев перед этим он был из Вологды переведён на должность губернатора в Кострому) и в тоне просто старого знакомого журил меня, что я не посетил его, а вот он, пожилой, меня навещает первым. Я с признательностью вспоминаю теперь благожелательное попустительство Князева, как губернатора, обязанного «тащить» и «не пущать», к прогрессивным земским начинаниям и лично ко мне. Но эти воспоминания омрачаются и перекрываются у меня более поздними тяжёлыми воспоминаниями о ноябре 1905 г., когда тот же костромской губернатор Князев стал попустителем черносотенного погрома и избиения полицией молодёжи, когда, разумеется не без согласования с ним был произведён у меня обыск и захват всяких земских бумаг. Вспоминаю также, что когда в 1906 г. колесо фортуны повернулось и я стал членом Государственной думы и однажды случайно лицом к лицу столкнулся с благодушно улыбающимся тогда уже генерал-губернатором Князевым, я не пожал его протянутой руки, а быстро прошёл мимо.

Первое же моё ознакомление с Вологодской губернией, с её огромными расстояниями от губернского центра до уездных земских организаций и медицинских учреждений, вызвало у меня желание иметь всегда перед глазами точную картину распределения всей медицинской сети по губернии. Пришлось преодолеть много трудностей, пока удалось составить удовлетворившую меня карту губернии с нанесёнными на неё всеми медицинскими учреждениями и с распределёнными по уездам и волостям всеми участковыми лечебницами, врачебными и фельдшерскими пунктами, а также с указанием фактически существующих в губернии путей сообщения — дорог и рек. При попытке определить, какую территорию занимает каждый из врачебных участков, следовало исключить сплошные, тянущиеся на многие десятки и даже сотни километров, лесные массивы и вообще пространства, не имеющие ни одного населённого пункта. Врачебно-санитарной сетью нужно ведь обслуживать население, а не территорию саму по себе. Поэтому я выделил густой зелёной краской на карте пространства, совершенно лишённые населённых пунктов на протяжении более 30 км во всех направлениях. В таком виде карта и использовалась мною при всех последующих работах.

Губернский центр — город Вологда был более или менее тесно связан лишь с тремя-четырьмя уездами. Большинство же остальных уездов были настолько отдалены от центра, что ни о каком реальном их обслуживании такими учреждениями, как губернская больница, психиатрическая больница, больница для инфекционных больных и т. п., не могло быть и речи. В связи с этим уже в первый год моей работы в Вологодской губернии мне пришлось вплотную заняться очень сложным вопросом о губернской больнице, поставить вопрос об обязательности иметь отдельные больницы для города Вологды и для Вологодского уездного земства, а губернскому земству — взять на себя помощь всем уездам в развитии ими правильной сети лечебных учреждений, врачебных участков с собственными больницами и организовать межуездные врачебные участки, подняв их оснащение на уровень показательных участковых лечебниц губернского земства.

Совершенно очевидной представлялась необходимость открытия в отдалённой части губернии — для Усть-Сысольского, Яренского и Сольвычегодского уездов, отстоявших от Вологды дальше, чем отстоял от неё Берлин или Стокгольм, особую психиатрическую больницу-колонию. Для обоснования этих предположений я начал систематически собирать необходимые материалы, стараясь одновременно привлечь к этим вопросам внимание всей врачебной организации. К концу моей работы в Вологодской губернии мною были подготовлены подробно разработанные доклады о межуездных участках, а также по вопросу о децентрализации психиатрической помощи для VI губернского съезда врачей. В трудах VI съезда эти доклады и были затем напечатаны.

Все проводившиеся мною работы по установлению общей системы карточной регистрации заболеваний в губернии, по наблюдению и осуществлению мероприятий по борьбе с эпидемическими болезнями, по разработке материалов об умерших по группам приходов и волостей, нашли своё отражение не только в ежемесячных врачебно-санитарных обзорах и в моих докладах губернскому собранию и VI губернскому съезду врачей, но также и в книге П. И. Куркина [95] Куркин Пётр Иванович (1858–1934) — деятель санитарной статистики. С 1895 в течение 30 лет заведовал медико-статистическим отделом губернского санитарного бюро Московского земства. «Санитарная земская статистика» (1903).

В 1903 г. Ярославское губернское земство устроило Выставку Северного края. Меня включили в экспертный совет по оценке организации земского санитарного дела в ряде земств, принявших участие в выставке своими экспонатами. Экспертный совет также составлял общий сравнительный очерк состояния земского врачебно-санитарного дела в губерниях Северного края. В наглядных больших красочных картах и диаграммах я попытался отобразить как санитарное состояние губернии и её отдельных уездов, так и состояние и развитие сети земских медицинских учреждений. В Ярославле на выставке я много раз разъяснял содержание и смысл этих диаграмм. Это привлекало внимание посетителей. С этого началось моё знакомство с Ариадной Владимировной Тырковой [96] Тыркова (в замужестве Вильямc) Ариадна Владимировна (1869–1962) — журналистка, писательница. Участвовала в организации кадетской партии, член её ЦК с 1906 года. Гимназическая подруга Н. К. Крупской. После Февральской революции руководила кадетским бюро печати, член Петроградской городской думы. После разгрома армии Деникина выехала с мужем-англичанином в Англию. См.: Шелохаев В. В. Ариадна Владимировна Тыркова // Вопросы истории. 1999. № 11–12. , Дмитрием Ивановичем Шаховским и целым рядом земских работников и членов редакционного кружка газеты «Северный край».

Участвовать в экспертном совете Ярославское губернское земство пригласило М. С. Уварова и Ивана Андреевича Дмитриева из Петербурга и Ивана Васильевича Попова и Петра Ивановича Куркина из Москвы. В течение ряда дней мы совместно изучали и обсуждали представленные на выставку материалы и все имевшиеся в печати отчёты, доклады, сборники и издания, помогавшие дать оценку по объективным показателям (с учётом количества населения) положения земской медицины и санитарного дела во всех северных губерниях. Для меня напряжённая работа в этом экспертном совете под руководством П. И. Куркина и М. С. Уварова была настоящей школой. С тех пор у меня сложились самые тесные дружеские отношения с незабываемым Петром Ивановичем Куркиным, не прерывавшиеся до самой его смерти. Его обаятельный образ, всегда дышавший внутренней силой, цельностью, правдивостью и глубоким пониманием сложных общественных положений и задач, живёт и никогда не потускнеет в моём сознании.