Лора Уэймен - Поговорим о деменции. В помощь ухаживающим за людьми с потерей памяти, болезнью Альцгеймера и другими видами деменции

Однажды рано утром Джордж пришел на сестринский пост. Со слезами на глазах он наклонился к дежурной сестре из ночной смены и сказал: «Натали приходила, поцеловала меня и пожелала спокойной ночи». Сестра была поражена: «Вы помните Натали?» Джордж улыбнулся и, шаркая, побрел обратно в палату. Лицо его выглядело так, словно он только что раскрыл сестре большую тайну.

За несколько часов до этого Натали погибла в автокатастрофе. В тот момент, когда Джордж подошел к медсестре, ни она, ни кто-либо другой из персонала еще не знали этой страшной новости. Откуда знал Джордж? Приходила ли Натали пожелать ему спокойной ночи? Мы никогда не узнаем, каким образом он почувствовал, что произошла трагедия.

Историю Натали и Джорджа мне рассказал один из их сыновей. Когда он закончил свой рассказ, у нас обоих по щекам катились слезы. Мы были ошеломлены, насколько крепкой может быть связь двух сердец.

Когда человек с деменцией вновь соприкасается с яркими чувствами и воспоминаниями далекого прошлого, он получает доступ к более глубокому уровню общения. На самом деле больные деменцией часто используют для общения способы, к которым неприменима наша обычная мерка и которых мы, ухаживающие, часто не понимаем. Больные могут компенсировать утраченные способы коммуникации (такие, как речь) другими и с их помощью продолжать ориентироваться во всё более запутанной реальности.

По утверждению Альберта Мейерабиана, заслуженного профессора психологии в Калифорнийском университете Лос-Анджелеса, общение с больным деменцией лишь на 7 % происходит на вербальном уровне [16] A. Mehrabian, Silent Messages (Belmont, CA: Wadsworth, 1981; в настоящее время распространяется Альбертом Мейерабианом). . Остальные 93 % – это интонация, язык тела, эмоции и даже то, каким образом мы физически находимся в личном пространстве человека. Все эти сигналы собеседник с нарушением когнитивных функций считывает и расшифровывает безошибочно.

По мере разрушения речевых центров мозга человек с деменцией теряет способность к вербальному общению. Мозг старается компенсировать эту потерю и интенсивно использует все оставшиеся методы воспринимать, интерпретировать и осознавать окружающую действительность. Активизация этих ресурсов повышает эффективность невербальной коммуникации.

Коротко говоря, человек с деменцией чувствует то, что чувствуете вы, и отражает эти эмоции на вас, словно зеркало.

Однажды во время занятия с персоналом пансионата для людей с нарушениями памяти в столовую, где мы занимались, въехала на инвалидной коляске одна из пациенток. Она остановилась рядом со мной. Подошла медсестра, чтобы вывезти ее обратно в холл, но я попросила не делать этого и вернуться на свое место. Я протянула пациентке руку.

Она взяла ее и посмотрела на меня. Я спросила, не желает ли она присоединиться к нам. Она улыбнулась и ответила: «Да, рядом с вами так тепло!» Я спросила, знает ли она, что я чувствую, и она сказала: «Кажется, да. Думаю, что вы счастливы, и я тоже!»

Как раз перед тем, как она въехала к нам на своей коляске, я говорила о том, как важно, чтобы сам ухаживающий находился на «островке счастья». Если мы будем довольны и дружелюбны, мы поможем чаще бывать на его собственном «островке счастья» и больному, ведь человек с деменцией отражает наши эмоции. Та пациентка ощутила мое спокойствие – и вскоре точно так же начала чувствовать положительные эмоции всех работников пансионата, которые быстро научились применять полученные на семинаре знания.

Лучший способ помочь человеку с деменцией быть спокойным – это самому быть спокойным. Постарайтесь, насколько возможно, оставлять смятение и тревожность за пределами ваших отношений. Самое главное – выделяйте время, чтобы побыть в менее стрессовой обстановке и передохнуть. Даже если в действительности вы не переполнены радостью – вы всё еще можете улыбаться и поддерживать зрительный контакт с больным. А правильно подобранный в начале разговора тон заранее расположит больного к взаимодействию.

В противоположность этой истории я приведу другой пример. Однажды меня пригласили для консультации на дом к пожилой паре, в которой у супруги была диагностирована деменция. Я подошла к входной двери и только собиралась постучать, как услышала изнутри шум потасовки. Супруга изо всех сил кричала: «Вон! Вон! Вон из моего дома, ты, стерва! Отстань от меня!»

Я громко постучала, открыл муж пациентки, очень смущенный. Он с тревогой впустил меня и сказал: «Пожалуйста, простите мою супругу. У нее сегодня очень плохой день. К нам вот пришла медсестра, а она ни за что не дает к себе притронуться. Вы можете помочь, Лора?»

Зайдя в комнату, я увидела крайне раздосадованную медсестру. Она безуспешно старалась схватить за руку отбивающуюся пациентку: «Пожалуйста, успокойтесь. Мне нужно измерить вам давление, и я опаздываю на следующий визит. Хватит меня обзывать. Дайте мне уже сделать что надо. Успокойтесь сейчас же!»

Напор и резкий тон медсестры совсем не способствовали успокоению пациентки: она размахивала худенькими ручками и брыкалась, выкрикивая ругательства во весь голос. Я вежливо попросила сестру прийти после следующего визита, объяснив, что постараюсь успокоить пациентку к тому времени, как она вернется. Сестра негодовала: «Осторожнее с ней, она вас стукнет или лягнет!» Я уверила ее, что всё будет в порядке.

Когда она ушла, я сделала глубокий вдох и, быстро оценив ситуацию, поняла, что именно бесцеремонность и взбудораженность медсестры во многом спровоцировали у пациентки сопротивление и агрессию. Несмотря на то что сознание этой женщины было затуманено деменцией, она почувствовала беспокойство медсестры, и это всколыхнуло в ней тревогу – она испугалась чужого человека в своем доме. Подумайте, каково это с ее точки зрения: незнакомец вторгается в ее личное пространство, хватает ее за руки и ругает.

Я поняла: чтобы помочь этой взволнованной женщине успокоиться и почувствовать себя в безопасности, я должна подходить к ней медленно и спокойно, всеми способами транслируя миролюбивые намерения и создавая вокруг атмосферу тишины, непринужденности, дружелюбия и покоя. Я села рядом с разгневанной пациенткой и, пока та продолжала яростно жестикулировать и браниться, мягко заговорила: «Я уйду, как только вы скажете. Но я так устала. Я знаю, вам хочется, чтобы я ушла, но, может быть, вы позволите мне присесть здесь рядом с вами и чуть-чуть отдохнуть? Я очень долго ехала, и теперь мне хочется немножко передохнуть в вашем прекрасном доме. Я та-ак устала».

Я повторила эти слова несколько раз, как можно медленнее и мягче, но достаточно громко, чтобы она расслышала. Я заговорила еще мягче – она остановилась и прислушалась. Ее речь тоже смягчилась, она начала успокаиваться. Я сделала глубокий вдох и замолчала. Тогда и она перестала говорить – а через несколько минут уже крепко спала, сидя рядом со мной.