Дмитрий Соколов - Снадобье викингов

Стояла поздняя осень. Уже целую неделю непрерывно моросил мелкий дождик, и казалось, что ему не будет конца. В один из таких дней ко мне обратилась врач-педиатр Лидия Семеновна с просьбой осмотреть одного из ее пациентов.

На наш звонок вышла женщина, которой на первый взгляд можно было дать лет сорок. И только позднее, присмотревшись, я понял, что она значительно моложе.

Она тепло поздоровалась с Лидией Семеновной, улыбнулась ей, как старой знакомой. И когда та представила меня, подала руку и тихо сказала: «Полина Еремеевна».

Извинившись и положив перед нами несколько иллюстрированных журналов, хозяйка оделась и пошла за сыном, который играл на улице.

По убранству комнат можно было понять, что квартира принадлежит моряку или человеку, влюбленному в море. В углу на тумбочке стоял макет трехмачтового парусника, на стене висели позолоченная модель якоря, а также многочисленные фото- и литографии, посвященные одной теме — морю.

Увидев, с каким интересом я осматриваю эти своеобразные экспонаты, Лидия Семеновна заметила:

— Петр Сергеевич, отец Олежки, по профессии моряк. Но сейчас вся их семья переехала в наш город в надежде, что болезнь сына пройдет. Раньше они жили на Севере.

— Пока нет Полины Еремеевны, мне хотелось услышать, что вам удалось обнаружить при обследовании мальчика и на что он жалуется. Давайте кое-что обсудим сейчас, чтобы лишний раз не травмировать мать и ребенка.

— Видите ли, Дмитрий Константинович, Олега Толубеева я знаю всего несколько месяцев, так как они недавно переехали сюда.

— Но все-таки какое-то представление вы уже составили о больном?

— Конечно! Ребенок вялый, слабенький. Его почти ничто не интересует. Именно о таких детях говорят, что они качаются даже от дуновения ветра. Он плохо кушает и часто жалуется на головную боль. Избегает сверстников и быстро утомляется во время игры.

— А что вы находили при объективном обследовании?

— Некоторое похудание, апатичность. Если его заставить закрыть глаза и протянуть руки, то можно выявить некоторое дрожание пальцев. Артериальное давление немного повышено, при выстукивании определяется некоторое расширение границ сердечной тупости. Вот, пожалуй, и все. И еще, чуть не забыла, его мама говорит, что ребенка поташнивает, даже иногда бывает рвота.

— Да, не так уж много симптомов, чтобы можно было прийти к какому-либо выводу.

— Там, где их много и можно составить мнение о причинах заболевания, я к вам не обращаюсь, — с обидой заметила Смирнова.

— Вы проводили лабораторное и рентгенологическое обследование?

— Да, конечно, но оно тоже мало что дало: объективно определялось повышенное выделение белка в моче.

На лестнице послышались шаги. Дверь с шумом распахнулась, и в коридор зашла хозяйка дома. За руку она держала мальчика лет шести. Одет он был довольно легко: спортивный костюм и плащ «болонья». Вероятно, годы, прожитые в суровых условиях Севера, не прошли даром — мальчик был достаточно закален. Меня поразил его вид: более низкий рост, чем у его шестилетних сверстников, неестественно большая голова и короткое тельце. Видимые участки кожи имели серовато-желтую окраску и множество морщин, располагавшихся в различных направлениях. На худом лице выделялись скулы, на голове — редкие светлые волосы. Большие глаза зеленого цвета безучастно смотрели то на нас, то на мать. Они были влажны от слез. Движения ребенка были какие-то вялые, замедленные.

— Ну, что же, давай знакомиться, герой, — сказал я Олегу.

Мальчик нехотя подал руку и слабо пожал мою.

— Этот герой уже успел поссориться на улице, — сказала Полина Еремеевна.

— Что же ты, Олег, с друзьями не поделил?

Он посмотрел на меня своими большими глазами и, ничего не ответив, стал тереть их кулаком.

— К сожалению, он ссорится с детьми часто, — ответила вместо сына мать. — Вот и сейчас…

— А чего они меня карликом и головастиком называют… — заплакал Олег.

Плакал он почти беззвучно, уткнув лицо в колени матери, которая, успокаивая, ласково гладила рукой его голову, приговаривая:

— Ну, успокойся, Олежек, успокойся! Ведь ты для меня самый красивый… Не обращай на них внимания… Они шутят…

— Да, шутят, — сквозь слезы говорил мальчик, — и играть со мной не хотят. А Славка сказал: «Мы с доходягой дружить не будем».

При обследовании Олег был очень послушен: он медленно, но без капризов выполнял все просьбы. Осмотр позволил установить некоторое увеличение границ печени, чего не заметил ранее участковый врач, а также несколько повышенную температуру. Последнее нельзя было объяснить только расстроенным самочувствием мальчика в результате ссоры с ребятами.

Хотя я осматривал мальчика молча и стремился не задавать матери лишних вопросов, нетрудно было заметить, что внешний вид ее собственного ребенка действует на нее угнетающе. Она сидела в стороне и внимательно следила за всеми моими манипуляциями. Глаза ее постепенно наполнялись слезами. Так как обстановка складывалась довольно напряженная и не располагала к длительному разговору о здоровье ребенка, мы задали Полине Еремеевне только самые необходимые вопросы и решили поскорее уйти. На ее вопрос, что можно сделать, чтобы избавить сына от болезни, я ответил уклончиво: «Нужны будут дополнительные исследования и обсуждение их результатов на консилиуме врачей», — и порекомендовал в связи с повышенной температурой уложить мальчика в постель.

Переживания матери передались и нам. Молча возвращались мы от Толубеевых. Слякоть, мелкий моросящий дождик и неприглядный осенний пейзаж только усиливали плохое самочувствие, навеянное действительно большим горем этой семьи.

Через два дня у Толубеевых были Константинов и главный педиатр облздравотдела, которые также обследовали мальчика и получили некоторые дополнительные данные о предыстории болезни. В частности, Антон Алексеевич выявил такую деталь: в период, когда семья Толубеевых проживала на Севере, у Олега был хороший аппетит, он очень любил белый хлеб и различные каши. Такая односторонность в рационе питания, естественно, могла способствовать появлению заболевания.

Обсуждение результатов медицинского осмотра Олега Толубеева и данных анализов проходило довольно бурно.

— Предоставляю вам слово, Варвара Тимофеевна, — обратился я к главному педиатру.

— По моему мнению, нельзя полностью исключать фактор голодания, — начала она.

— Как это — голодания! — воскликнули некоторые из присутствующих.