Дмитрий Соколов - Снадобье викингов

— Да, пожалуй, и все. Правда, обращает на себя внимание сильно выраженное слюнотечение.

— Слюнотечение, говорите… — Только успел я произнести эти слова, как Константинов перебил:

— Нет, нет, не бешенство! — Он сразу понял, о чем я подумал. — Никаких других признаков этого заболевания нет. Когда к больной вернулось сознание, она жаловалась на ослабление слуха и зрения.

— И все же вы не учитываете еще одно обстоятельство, Антон Алексеевич.

— Какое?

— А те выкидыши, которые по неизвестной причине происходят у этой женщины при беременности.

— Откуда вы это знаете? Действительно, в бреду она что-то про ребенка говорила.

— Сорока на хвосте принесла.

— А если серьезно?

— Женщина рассказала, которая молоко носит.

— Да, вы правы: детей в доме не было, как и детских вещей и игрушек. А бездетные семьи в сельской местности встречаются не так уж часто. Однако нам пора ехать. Как бы больной не стало хуже.

Предупредив, чтобы нас не ждали к ужину, мы поехали в Петровское.

Село раскинулось на пологом берегу озера. Один за другим промелькнули одноэтажные деревянные домики, частокол заборов и зеленые квадраты приусадебных огородов, прежде чем мы подъехали к дому с ярко-красной крышей, стоявшему несколько в стороне от основной массы строений. Поставив мотоцикл у стенки сарая, мы вошли через сени в жилое помещение.

В углу на большой деревянной кровати лежит еще молодая женщина с синими кругами под глазами. Черты лица ее заострены. Волосы в беспорядке разбросаны по подушке. Из обоих уголков рта стекают струйки пенистой слюны. Больная спит, но положение ее тела неестественно: ноги несколько согнуты в коленях, худые бледные с длинными костлявыми пальцами руки сложены на груди.

Около кровати сидят мужчина и женщина, в которой я с трудом узнаю Авдотью Егоровну. За прошедшие часы она как будто постарела на несколько лет. Волосы не причесаны, на плечи наброшена какая-то мятая шерстяная кофточка. Мужчина, вероятно, муж, сосредоточенно и печально смотрит на лицо больной. Он угнетен всем случившимся настолько, что даже не поднял головы, когда мы зашли в дом. На приветствие ответил легким кивком головы, при этом провел рукой по лицу, как бы стирая набежавшую слезу. Мы не стали беспокоить спящую женщину, зная, что в таких случаях сон — лучшее лекарство, и вместе с Авдотьей Егоровной вышли в другую комнату. Здесь мы увидели и местного фельдшера, кипятившего шприцы на печке.

Снова и снова детально расспрашиваем о всех возможных причинах, которые могли вызвать страдание больной, и все безрезультатно. Стало смеркаться. Голос хозяина, тихо вошедшего из соседней комнаты, прозвучал в затемненном помещении так неожиданно, что многие даже вздрогнули: «Нюра проснулась!»

Подходим к постели больной. По мнению Антона Алексеевича, предпринятые ранее медицинские меры и последующий глубокий сон произвели на нее благотворное влияние. Увидев незнакомых людей около своей постели, женщина пытается застегнуть пуговицы на воротнике платья и приподняться.

После короткого консилиума назначаем больной обильное питье с малиновым вареньем, обкладываем ее ноги грелками и даем потогонные средства. Все это оказывает хорошее воздействие на ее молодой организм: проявления тяжелого недуга быстро отступают. Можно собираться в обратный путь. Однако сразу сделать это не удается: гостеприимная хозяйка, пока мы возились с больной, успела приготовить ужин и вместе с Павлом Михайловичем настоятельно просят нас перекусить перед дорогой. К молодой, только что выкопанной и сваренной картошке были поданы те самые огурцы, которые так понравились мне на охотничьей базе.

— А скажите, — обратился я к Авдотье Егоровне, — не ваши ли огурцы продавал у нас на базе отдыха мальчик?

— Сережа?

— Да, да, он самый!

— Мои. А что, не понравились?

— Что вы! Очень вкусные.

— Он мне говорил, что «какой-то дяденька» даже просил дать ему рецепт, как мы их консервируем.

— Этот «дяденька» перед вами.

— Секрета особого нет. Помимо специй, мы салициловую кислоту, аспирин добавляем…

Словно удар грома, пронеслись ее слова в моих ушах. Я даже вскочил от неожиданности. Так вот где разгадка того, почему ее невестка прикована сейчас к постели, почему в этой семье так и не могут дождаться ребенка! Известно, что существует индивидуальная непереносимость к салициловой кислоте, которая, вероятно, и была сильно выражена у молодой женщины, пришедшей в семью мужа, где культивировался этот способ консервирования.

В том, что отравление Прохоровой произошло именно салициловой кислотой, мы убедились, когда произвели лабораторный анализ.

Уезжали мы из Петровского далеко за полночь. Небо обложили тучи, накрапывал дождь, его крупные капли барабанили по крыше. При свете зажженных фар я достал рецепт Авдотьи Егоровны и выбросил его в дорожную грязь под колеса мотоцикла.

Стояло жаркое лето. Все живое, казалось, изнывало от жажды. Ребятишки прилегающих деревень целыми днями пропадали на озере и небольшой речушке, огибающей базу отдыха, где мы проводили в том году свой отпуск. Даже собаки — и те днем предпочитали держаться тени, лениво растянувшись, дремали в каком-нибудь укромном месте, далеко высунув языки и часто дыша. На деревьях среди зеленой кроны то здесь, то там виднелись рано завядшие иссушенные неистово палящими лучами солнца листья.

Прошло только около десяти дней, а мы были черны, как негры. За время отдыха исходили вдоль и поперек окрестности озера Увильды.

В целом отдых проходил размеренно и хорошо, особых происшествий не было, если не считать одного. О нем-то я и хочу рассказать.

В тот вечер мы отмечали день рождения нашего сына. Для подобных мероприятий на базе отдыха существовала «Корчма» — заведение типа ресторана, выполненное на древнеукраинский манер и оформленное талантливо и с большой выдумкой.

Домой в тот вечер мы возвратились несколько позже, чем обычно, и были очень удивлены, увидев сидящего у самых дверей человека, обхватившего руками голову. Казалось, что он или уснул, или глубоко задумался. Незнакомец не поднял головы даже тогда, когда мы с женой почти вплотную подошли к нему. Только тогда, когда я положил ему руку на плечо и спросил: «Что с вами? Вам, может быть, плохо?» — он быстро вскочил на ноги и стал извиняться за свой столь поздний визит. Я пригласил его войти.

— Что случилось? — спросил я гостя, предлагая ему сесть.

— Простите меня, доктор, но я не мог не побеспокоить вас… Я не мог поступить иначе, хотя осознаю всю нетактичность своего поведения…