Дмитрий Соколов - Снадобье викингов

— Нет, такой человек не мог быть в нетрезвом состоянии, — сделал вывод старший лейтенант милиции. Его убежденность, вера в человека как-то передалась и всем остальным, принимавшим участие в обсуждении.

Вторым выступил врач-травматолог «Скорой помощи», который выезжал на аварию. Его мнение было для нас очень важным: он был единственным, кто видел водителя в момент аварии.

Но, к сожалению, и после выступления травматолога «Скорой помощи» ничего не прояснилось.

По его словам, поведение Ивана Петровича напоминало поведение пьяного человека. Он был возбужден, а движения его нескоординированы. Естественно, что врач стал прежде всего оказывать неотложную помощь ребенку, который пострадал сильнее, сделал все необходимое, чтобы он стал транспортабельным.

Кроме того, все это произошло не днем, а на рассвете, когда было сравнительно темно и трудно уловить некоторые частности поведения, которые нередко помогают сделать правильный вывод.

На вопрос: «Почему вы не проделали пробы на алкоголь?», заданный кем-то из присутствующих, врач-травматолог ответил: «Делать это на месте происшествия было некогда, пострадавший пассажир нуждался в срочной помощи, а нам предстоял неблизкий путь до города. Вначале я только перевязал раны водителю и считал, что, кроме введения противостолбнячной сыворотки, он ни в чем не будет нуждаться. Когда мальчик был доставлен в больницу, ухудшилось и состояние здоровья водителя. Возбуждение быстро сменилось угнетенным сознанием. Зрачки глаз стали менее подвижными, расширились, несколько расстроилось дыхание. Пришлось оказывать ему неотложную помощь и меньше всего думать об алкогольной экспертизе. Я ввел ему возбуждающие средства, а в связи с тем, что, как нам показалось, больной несколько озяб, ему дали попить горячего сладкого чаю».

Последним взял слово Константинов, который вместе с судебным медиком изучал обстоятельства травмы. Речь его была немногословной.

— Несмотря на то, — сказал Антон Алексеевич, когда несколько стихли голоса присутствующих, — что по внешнему виду водитель напоминал пьяного человека, он, вероятно, не употреблял алкоголя. К этому выводу мы пришли вместе с коллегой из судебно-медицинской экспертизы. Как говорил врач «Скорой», который оказывал помощь на месте происшествия, не все проявления заболевания укладываются в рамки алкогольного опьянения. Но главное, что позволяет нам сомневаться в алкогольном отравлении, было последующее течение.

Здесь уже говорили, что состояние возбуждения у него очень быстро сменилось некоторым угнетением сознания. Кроме того, не так уж часто после алкогольного опьянения наступает самопроизвольное носовое кровотечение и появляются кожные кровоподтеки. А ведь именно эти и некоторые другие явления, обусловленные парезом лицевого нерва, были выявлены, когда мы обследовали водителя.

И еще — Иван Петрович, рассказывая о случившемся, не пытался оправдать себя, как это иногда делают люди, совершившие аварию в нетрезвом состоянии. Он прямо говорил, что вначале почувствовал головокружение, руки стали плохо повиноваться, а потом уже произошла авария.

— Так чем же было вызвано такое состояние водителя? — спросил я выступавшего.

— Мне кажется, Иван Петрович действительно находился в состоянии отравления, но не алкогольного.

— Какого же? — недоуменно задал вопрос кто-то.

— А вот на этот вопрос я смогу дать ответ несколько позднее, — ответил Антон Алексеевич. — Сейчас я уверен в одном: яд попал к нему через рот. Об этом говорят боль в животе и рвота.

После совещания мы вместе со старшим лейтенантом милиции и Антоном Алексеевичем вновь побывали у Ивана Петровича. И хотя принял он нас не очень любезно, а самочувствие его было не совсем хорошим, мы все же попросили повторить рассказ о случившемся. Однако и после этого никаких новых данных о возможности отравления выявить не удалось. Видимо, какая-то мелочь ускользала из рассказа нашего собеседника. Тогда мы решили повторить на машине путь, проделанный им в то злополучное раннее утро, провести своеобразный эксперимент. Иван Петрович согласился с неохотой. В тот же день мы поехали.

Находясь рядом с шофером, он показывал маршрут, по которому тогда следовали. Заехав к его отцу, мы направились к бензозаправочной станции. Она находилась при въезде в город и только недавно начала работать. Мы вышли из машины и подошли к помещению станции.

— Дмитрий Константинович, — спросил меня инспектор, — насколько я помню, авария случилась в 5.43 утра?

— Да, — ответил я, — во всяком случае, именно в это время поступил вызов к диспетчеру станции «Скорой помощи».

— Когда же вы успели заправить машину, — спросил сотрудник милиции у Ивана Петровича, — если заправочная станция работает с семи часов утра?

— А мы не заправляли ее здесь. Когда увидели, что станция закрыта, а бензина в баке осталось мало, мы стали «голосовать» в надежде остановить какую-нибудь из проезжающих машин. Один из водителей «одолжил» литров десять бензина.

— А как же вы его набирали? — опросил я.

— Из бака «насосал» в ведро шлангом. Правда, или шланг был очень узкий, или бензина мало, пришлось «подсасывать» несколько раз.

Мы с Константиновым переглянулись: все ясно! Это было отравление этилированным бензином.

Станция «Скорой помощи», на которой я работал, обслуживала не только город, но и близлежащие к нему населенные пункты. В их числе был небольшой Павловский поселок, находившийся километрах в четырех от основного массива городских строений. Раскинулся он на полуострове, который почти с трех сторон омывали воды Тобола.

Дурная слава издавна была у этого старинного поселка. Одно предание переплеталось с другим, и трудно было понять, где правда, а где вымысел. Впрочем, расскажу по порядку.

Было около трех часов ночи, когда я получил адрес от дежурного диспетчера.

— Куда? — спросил меня Виктор Михайлович, шофер, когда мы только отъехали от станции.

— В Павловский, — коротко ответил я ему, протирая слипающиеся от сна глаза и еще раз перечитывая адрес на листке.

— Опять сердце, — вздохнув, произнес шофер.

— Вы угадали. Но почему «опять»?

— Да тут и гадать нечего: за свои девятнадцать лет работы на «Скорой» я так изучил эти маршруты, что мог бы, наверно, заранее приезжать в тот или другой район, зная, что через некоторое время оттуда поступит вызов. В некоторой степени мог бы предположить, и по поводу какого заболевания обратятся.