Джеймс Нестор - Дыхание. Новые факты об утраченном искусстве

Рентгеновские снимки, сделанные до и после лечения, демонстрировали заметный рост объема легких у пациентов Стафа всего за несколько недель. Что еще более удивительно, тренировка непроизвольно работающей мышцы – диафрагмы – привела к тому, что она начала подниматься и опускаться на большее расстояние, чем раньше. Руководство клиники заявило Стафу, что с медицинской точки зрения это невозможно и что внутренние органы не поддаются тренировке. Некоторые врачи выступили за то, чтобы отстранить Стафа от лечебной деятельности и вообще от медицины. В конце концов, он был не врачом, а всего лишь хоровым дирижером. Но рентгеновские снимки не могли обманывать. Чтобы подтвердить свои результаты, Стаф начал делать записи движущейся диафрагмы с использованием новой технологии – кинофлюорографии. Это привело всех в замешательство.

«Я заявил Стафу, что только человек с легкой степенью слабоумия может утверждать, будто можно повлиять на движения диафрагмы и ребер, но затем нам были продемонстрированы поразительные результаты одного пациента, которые доказывали, что это возможно, – вспоминал доктор Роберт Нимс, заведующий пульмонологическим отделением клиники West Haven в Коннектикуте. – Мы убедились, что он способен уменьшать объем легких за счет глубокого выдоха сильнее, чем мог бы представить себе любой пульмонолог».

Стаф не сумел обратить развитие эмфиземы вспять. Ущерб, нанесенный этим заболеванием, не восстанавливается. Однако он нашел возможность более эффективно задействовать оставшуюся часть легких, не затронутую болезнью. Метод Стафа доказал свою действенность на практике.

За следующие десять лет Стаф распространил свой метод еще на несколько крупнейших ветеранских госпиталей Восточного побережья, работая с пациентами по семь дней в неделю. Ему приходилось лечить не только эмфизему, но и астму, бронхит, пневмонию и т. д.

Открытие Стафа состояло в том, что совершенствование техники выдоха может пойти на пользу не только хронически больным людям или певцам, но и любому человеку.

Лежа на матраце в кабинете Линн Мартин, я пробуждал свою дремлющую диафрагму. «Это не массаж», – сказала Мартин, надавливая рукой на мои ребра. Я делал медленные и длинные вдохи и выдохи с помощью живота, пока Мартин помогала мне расслабить грудную клетку, чтобы диафрагма могла двигаться хотя бы на 50 процентов своей максимальной возможности.

По словам Мартин, нет необходимости дышать таким образом. Наш организм может выжить, даже если будет десятилетиями дышать коротко и поверхностно, как это делают многие из нас. Но это не значит, что такое дыхание полезно. Со временем поверхностное дыхание ограничит подвижность диафрагмы и объем легких. Результатом становится характерная для эмфиземы, астмы и других респираторных проблем поза с поднятыми плечами, выпяченной грудью и вытянутой шеей. Прийти к такой модели дыхания и такой позе, по ее словам, не так уж сложно.

После нескольких циклов глубокого дыхания для открытия грудной клетки Мартин попросила меня считать от одного до десяти во время каждого выдоха. «1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10; 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10 – и так раз за разом». В конце выдоха, когда воздуха уже не хватало, нужно было все равно продолжать считать, пусть даже тихо, еле слышным шепотом.

Я сделал несколько выдохов, считая быстро и громко, потом стал замедлять счет. В конце выдоха ощущение было такое, будто всю грудь обмотали пластиком, а мышцы живота болели так, словно после тяжелой тренировки. «Не останавливайтесь!» – попросила Мартин.

Это упражнение со счетом выматывает не хуже, чем силовая тренировка. Именно это и делало его таким эффективным для лежачих пациентов Стафа. Его главная задача состояла в том, чтобы приучить диафрагму двигаться в более широком диапазоне и в конечном счете перейти к непроизвольному глубокому дыханию. «Продолжайте считать! – настаивала Мартин. – Выдавливайте из себя последние молекулы воздуха!»

Посчитав еще несколько минут вслух и шепотом, я остановился и почувствовал, как моя диафрагма ходит туда-сюда, словно поршень в моторе, разгоняя свежую кровь от центра тела к периферии. Это ощущение Стаф называл «координацией дыхания». При нем дыхательная и кровеносная система приходят в состояние равновесия и организм демонстрирует готовность выполнять все свои основные функции.

В 1968 году Стаф ушел из клиники и открыл процветающую частную практику в Нью-Йорке, где занимался уже с совсем другими учениками. Эти люди могли говорить и ходить. Они могли даже очень быстро бегать. Это были члены легкоатлетической сборной Йельского университета, которая считалась в то время одной из лучших в стране. Когда Стаф прибыл к ним на тренировочную базу, спортсмены были в таком восторге, что даже вывесили плакат на стене: «Доктор Дыхание сегодня с нами!»

Стаф ожидал, что элитные спортсмены умеют дышать как следует. Однако на самом деле они страдали все от тех же слабостей, что и все остальные. У них так же часто случались простуды, грипп и легочные инфекции. У большинства было слишком частое грудное дыхание. Хуже всего дела обстояли у спринтеров. Короткое и мощное дыхание во время забегов создавало слишком сильное давление на чувствительные ткани и бронхи. В результате многие из них страдали от астмы и других респираторных заболеваний. На финишной черте их мучил кашель, а иногда даже и рвота. Нередко они валились на землю, корчась от боли.

«Я наблюдал, как в период восстановления после соревнований атлеты дышали так же, как и пациенты с эмфиземой», – писал Стаф. Бегунов учили справляться с болью, и они умели подавлять ее. Главное, что они выигрывали соревнования, даже если и во вред организму.

Стаф установил стол в закрытом беговом манеже, усадил на него бегунов и на глазах целой толпы наблюдающих стал массировать им грудь. Он предупреждал их, что ни в коем случае нельзя задерживать дыхание, когда они принимают положение для старта перед забегом. Наоборот, в этой позиции надо дышать глубоко и спокойно, а выдох делать вместе с выстрелом стартового пистолета. Таким образом первый вдох после старта будет полным и глубоким, дающим энергию для быстрого и долгого бега.

Уже после нескольких занятий все бегуны отметили, что у них улучшилось самочувствие и они стали лучше дышать. «Я никогда в жизни не ощущал себя таким расслабленным», – рассказывал один из спринтеров. Для восстановления в период между соревнованиями им требовалось теперь вдвое меньше времени. Вскоре они смогли улучшить свои прежние личные достижения и нацелились на мировые рекорды.

На волне успеха в Йеле Стаф перебрался в Саут-Лейк-Тахо, где бегуны готовились к летним Олимпийским играм 1968 года. Применив те же методы, он добился такого же результата. Один десятиборец, выйдя на беговую дорожку, побил свой прежний рекорд. Другой перекрыл достижение, к которому стремился всю свою жизнь. Бегун Рик Слоун за три соревнования сумел побить два рекорда.