Эмили Лиерман - Истории из клиники

Тринадцатилетняя Бетти обычно отыскивала удобный уголок в нашем кабинете, откуда она могла наблюдать за тем, как пациенты лечат свои глаза. У нее не было проблем со зрением, но с ней всегда приходил ее школьный товарищ, который и находился на лечении. Она внимательно слушала, когда я давала указания пациентам, но никогда не доставляла хлопот и никогда не задавала вопросов. Как-то раз она раздобыла проверочную таблицу Снеллена и помогла некоторым из своих друзей исправить зрение. Она привела нескольких из них ко мне, чтобы убедиться в том, что они могут обходиться без очков.

Одним из детей был мальчик двенадцати лет по имени Джон. Он носил очки в течение пяти лет и был очень близорук. Школьный доктор прописал ему очки, когда ему было семь лет. Доктор Бейтс осмотрел их и обнаружил, что мальчик носит очки для дальнозоркости при миопии, или близорукости. Когда их заменяли, годом ранее, оптик, продавший их, совершил ужасную ошибку. Неудивительно, что Джонни хотел, чтобы Бетти помогла ему! Она сказала, что он может видеть лишь пятидесятифутовую строку таблицы с расстояния десяти футов без очков. Когда я проверяла зрение Джонни, он встал в пятнадцати футах от таблицы и прочитал каждую строку букв без единой ошибки. Он рассказал мне, как Бетти проводила с ним по часу практически каждый день в течение трех недель и хотела, чтобы он читал таблицу до тех пор, пока не сможет прочитать ее с любого расстояния. Мне было жаль, что она перестала приходить в клинику. Ее пациенты поразъехались кто куда, а я лишилась очень хорошей помощницы.

Затем одна мама пришла в клинику с двумя своими дочерьми. Марджори, старшая, была у нас несколько лет назад и мы ее вылечили. Младшего ребенка школьная медсестра отправила домой и велела ей сходить к доктору, чтобы проконсультироваться по поводу глаз. Доктор Бейтс попросил маму подождать, пока не подойду я и не проверю зрение детей. Мама долго не сводила с меня глаз, все время улыбаясь. Она спросила:

– Разве вы не помните меня? Не помните мою маленькую девочку? Я приводила ее к вам и к доктору Бейтсу шесть лет назад. В три года у нее было переменное косоглазие, и доктор Бейтс вылечил ее без операции.

Сотни пациентов лечились и были излечены за это время, и эта милая девочка из крохотного трехлетнего ребеночка превратилась в большую девочку девяти лет. Мама терпеливо ждала, когда я отвечу ей «да». Я старалась, как могла, вспомнить, потому что обычно у меня хорошая память, но на этот раз у меня не вышло. До того как я об этом узнала, я ответила: «Да, конечно же, я помню». И как же благодарна была эта мама за то, что я не забыла ее ребенка, и как жаль было мне, что я сказала неправду. Она просто знала, что я не забыла, поэтому я не смогла бы ее переубедить. Если бы здесь был доктор Бейтс с ретиноскопом в руке, то он обнаружил бы, что я сделалась близорукой, говоря ложь. Когда человек говорит неправду, ретиноскоп всегда это распознает.

Глаза Марджори смотрели прямо, как и мои, но все, кто был в клинике в тот день и общался с этой мамой, узнали от нее историю о том, как мы излечивали ее ребенка от косоглазия.

Ее семилетняя сестра Катерина стояла рядом, интересуясь тем, что же мы собираемся с ней делать. Обе девочки были одеты с величайшей заботой, а Катерина сильно походила на большую французскую куклу с головой, покрытой кудряшками. Доктор Бейтс осмотрел ее и сказал, что у нее миопия, но это не тяжелый случай. Я расположила ее в десяти футах от проверочной таблицы, и она прочла каждую букву правильно, спускаясь все ниже и ниже к сорокафутовой строке. Когда я шла к тому месту, где висела таблица, чтобы помочь моей маленькой пациентке, мама обогнала меня и, с мягким тоном в голосе, велела Катерине пальмить и вспоминать последнюю букву на сорокафутовой строке проверочной таблицы. Катерина сделала это, но она закрыла глаза лишь на минуту, а потом убрала руки и открыла их, для того чтобы прочитать снова. Я хотела сказать ребенку, что такого короткого пальминга было недостаточно, но, прежде чем я смогла что-либо произнести, она начала читать следующую строку букв, в то время как мама указывала на каждую из них. После того как каждая буква была прочитана, мама, очень нежно, велела ей моргать, и это помогло девочке увидеть следующую букву без напряжения.

Когда Катерина закончила чтение всей тридцатифутовой строки, ни разу не ошибившись, мама не остановилась, а продолжила двигаться вниз по таблице, указывая на букву следующей строки, а затем переходя к другой букве, до тех пор, пока Катерина не прочитала все буквы на двадцатифутовой строке.

Затем мама попросила Катерину делать повороты тела из стороны в сторону и замечать, что ей кажется, что все в комнате движется в противоположном направлении. Когда мама говорила ребенку, что нужно делать, девочка делала все, что только она могла, для того чтобы прочитать таблицу. Мама улыбнулась, когда увидела меня, изумленную тем, что она улучшает зрение Катерины без моей помощи. Я спросила:

– Где вы этому научились?

Она ответила:

– Из ваших статей из « Лучшего зрения». Я уже много лет выписываю этот журнал.

Несколько месяцев спустя я увидела их снова. Зрение Катерины было 10/10 в каждом глазу. Интересно констатировать тот факт, что ребенок был излечен исключительно при помощи своей мамы.

Пял (сущ. от гл. «пялиться» ) – одно из самых коварных зол. Снова и снова мы замечаем, что дети его имеют.

Маленькая еврейская девочка приходила к нам в течение года. В первый визит она рассказала нам о том, что школьная медсестра настаивает на осмотре ее глаз с целью выписать ей очки. Мама девочки была с нею и умоляла меня не надевать очков на ребенка, потому что она их очень не любила. Она также была уверена в том, что очки не смогут вылечить ее дочь. Я была рада, что мне не придется тратить времени на то, чтобы пытаться убедить маму, что ее маленькой дочери не понадобятся очки.

Я проверила зрение ребенка с помощью таблицы: она видела 20/70 правым глазом и 20/100 – левым. Девочка постоянно пялилась в процессе чтения букв, и я обратила внимание мамы на это. Я велела ребенку отводить взгляд от таблицы, после того как она прочтет одну или две буквы в строке; тогда она улучшила свое зрение обоими глазами до 20/50. Мама оказывала неоценимую помощь: она помогала мне следить за тем, чтобы ребенок практиковал дома. Что бы ни делала девочка, но когда она читала книгу или занималась уроками, мама велела ей не пялиться.

Указания для лечения дома и в школе были простыми. Например, когда ее просили что-либо прочитать с доски, ей нужно было не смотреть на все слово или предложение сразу. Ей было необходимо смотреть на первую букву слова и моргать. Тогда буква прояснялась и девочка могла увидеть все слово, не пялясь. Для того чтобы прочитать предложение без пяла, ей нужно было посмотреть на первую букву первого слова, а затем посмотреть на последнюю букву последнего слова предложения и часто моргать глазами при этом.