Филипп Бассин - Проблема «бессознательного»

Нам хотелось бы, прежде чем мы перейдем к рассмот­рению вопросов, более непосредственно связанных с про­блемой «бессознательного», сформулировать несколько критических замечаний по поводу изложенных выше спо­ров о природе сознания, в частности по поводу приведен­ной немецкой дискуссии. Мы не можем с уверенностью исключить, что наши замечания вызваны в каких-то слу­чаях лишь недостаточно ясным пониманием точки зрения критикуемого автора. Если это действительно так, то мы заранее просим извинения у наших зарубежных коллег за возможные неточности в характеристике их позиций.

Weinschenk, отвергая представление о сознании, как об эпифеномене физиологической активности, рассматри­вает последнее как определенное звено в причинно-связан­ной цепи событий, приводящих к конечным адаптацион­ным эффектам мозговой деятельности. Однако он допускает далее существенную оплюку механистического харак­тера. Из того факта, что сознание требует для своей реализации определенных физиологических условий, в част­ности нормального кровоснабжения мозга, Weinschenk делает вывод, что сознание является принципиально та­ким же проявлением жизнедеятельности, как и любой дру­гой вегетативный процесс. Вся проблема социальной де­терминированности сознания таким образом снимается, и возникают основания полагать, что «сознание» для Wein schenk — это лишь физиологическая функция мозга, ко­торую можно рассматривать в полном отвлечении от того психологического содержания, с которым она связана. Анализ проблемы локализации, даваемый Weinschenk окончательно убеждает, что это действительно так.

Проводя этот анализ и правильно, на наш взгляд, под­черкивая, что принципиально сознание локализуемо, Weinschenk приходит далее к выводу, что наиболее веро­ятной зоной локализации сознания являются подкорковые формации, поскольку после гемисферэктомий у животных не исчезает реактивность, элементарная способность к адаптации и т. п. Подобное заключение делает очевидным, что, по Weinschenk, сознание — это не более чем способ­ность к субъективному переживанию ощущений, которая может существовать как потенциальная функция мозго­вого субстрата, принципиально не зависящая от того, что именно воспринимается. При таком истолковании поня­тие сознания лишается своего социального генеза, прирав­нивается фактически к понятию «психика» и происходит запутывающее весь дальнейший анализ неправомерное проникновение представления о сознании в его гносеоло­гическом смысле в чисто «онтологическую» концепцию.

Мы не можем, следовательно, согласиться с подходом, который предлагает Weinschenk. Основным дефектом это­го подхода является так называемая биологизация всей проблемы сознания, упрощенное понимание сознания как чисто физиологической функции, сведение всего вопроса о социальной природе сознания к проблеме только кон­кретных «содержаний» сознания, словом, возврат к старо­му пониманию сознания как некоторой формы или способа переживаний, которые также безразличны к тому, что именно переживается, как, по ироническому выражению Л. С. Выготского, безразличны меха к налитому в них ви­ну. Что же касается интересных мыслей Weinschenk об отношении сознания к подготовляющим его деятельность нервным процессам, которые могут, однако, оставаться за его порогом, то к их рассмотрению мы еще вернемся.

При такой оценке позиции Weinschenk естественно сочувствие, которое вызывает иной подход к тем же во­просам Müller. Müller полностью признает специфический смысл, который следует придать понятию сознания, если мы хотим избежать логической путаницы. Он подчеркива­ет зависимость сознания от социальных факторов и разли­чие гносеологического и естественно-научного истолкова­ний сознания. Тем самым он отвергает биологизирующую трактовку Weinschenk и придает рассмотрению всей про­блемы более глубокую форму. Вместе с тем он допускает, насколько мы можем судить, ряд характерных неточно­стей.

Касаясь вопроса о возможности локализации сознания, он отвечает на него отрицательно. Выделение соответству­ющей зоны по признаку ее «необходимости» для реализа­ции сознания приводит, по его мнению, к беспредельному расширению этой зоны. Зона эта должна быть, по Müller неопределенно широка также и потому, что эволюционная физиология указывает на нарастающую диффузность представительства более новых в физиологическом отно­шении функций. Учитывая эти обстоятельства, можно, с точки зрения Müller, говорить о мозговой локализации только физиологических «предпосылок» сознания, но не сознания как такового.

Эта аргументация представляется нам, однако, недо­статочно строгой. Если зона локализации условий, «необ­ходимых» для реализации сознания, действительно, труд­но ограничима, то зона локализации факторов, определя­ющих существенные особенности сознания, может быть, напротив, достаточно узкой. Это обстоятельство справедли­во подчеркивает Fessard, усматривая именно в нем осно­вание для выделения определенной категории мозговых структур и нервных процессов, имеющих «особое» отно­шение к сознанию. Второй аргумент Müller легко париру­ется указанием на то, что за нарастающей диффузностью мозгового представительства филогенетически более но­вых функций почти всегда скрывается лишь трудно рас­познаваемое усложнение системного характера этих функ­ций, отнюдь не снимающее принципиально вопроса о ло­кализуемости последних. Наконец, заключительная фор­мулировка Müller — «локализуемы лишь физиологические предпосылки сознания, но не сознание как таковое» — как нам представляется, весьма характерна для многих зару­бежных представителей «социологического» направления при трактовке проблемы сознания. Она неизбежно при­водит к отрыву идеи сознания от представления о конкрет­ном мозговом субстрате, поскольку в ее основе лежит свое­образное допущенное Müller логическое соскальзывание, на которое ему с основанием указывает Soukal, а именно — подмена понятия сознания индивидуального понятием сознания общественного.

Мы не можем согласиться с тезисом о нелокализуемости индивидуального сознания, если хотим быть последо­вательны с точки зрения исходных методологических по­ложений, которые были приведены выше. Если в основе индивидуального сознания лежит та же высшая нервная деятельность, то логически неизбежным становится при­знание его локализуемости, его реализуемости определен­ным мозговым субстратом, тем же, который реализует высшую нервпую деятельность. Противоположное толко­вание (представление о том, что локализуется только выс­шая нервная деятельность, но не индивидуальное созна­ние) логически несовместимо с идеей единства высшей нервной деятельности и сознания и безусловно означает приближение к характерному идеалистическому отрыву учения о сознании от учения о мозге, о котором мы уже упомянули вскользь выше.