Владимир Кованов - Эксперимент в хирургии

Сын крестьянина-виноградаря, знаменитый французский физиолог-экспериментатор, академик и профессор Парижского университета, Клод Бернар родился в небольшой деревушке близ города Вилльфранш на реке Сене. Работа в аптеке, куда он попал после школы, ему не понравилась, и должность фармацевта его совсем не привлекала. Он мечтал о карьере писателя и даже сочинил драму и водевиль. Этот водевиль сыграли в маленьком лионском театре, и автор потом получил гонорар: 100 франков. Однако в Париже, куда Клод Бернар приехал «показать себя», его ждало разочарование. «У вас нет таланта, писателя из вас не получится. Займитесь лучше медициной», - сказали ему.

К. Бернар поступил на медицинский факультет и вскоре увлекся новым для него делом. Но врачебная практика пришлась ему не по нраву, и он стал препаратором в лаборатории знаменитого физиолога Мажанди. Здесь он начал проводить самостоятельные анатомические и экспериментальные исследования и нашел свое место в жизни.

Для начинающего расцветать исследовательского таланта К- Бернара однако вскоре наступили дни тяжелого разочарования. Враг шарлатанства, бессодержательного и высокопарного красноречия, игравших большую роль в тогдашней жизни медицинского факультета Парижа, К. Бернар, несмотря на успешно защищенную докторскую диссертацию, оказался отвергнутым на конкурсе для получения должности профессора. И лишь спустя шесть лет К. Бернар получил место профессора в Коллеж де Франс, а вместе с ним - лабораторию. Это было сырое, почти темное место в полуподвале, и многолетняя работа в нем сказалась - ученый тяжело заболел. Но и больной он продолжал работать.

Блестящие исследования Клода Бернара функций спинного мозга, влияния нервной системы на физиологические и патологические процессы, исследования функции слюнных желез и поджелудочной железы до сих пор используются в современной медицине. Наверное, только одно перечисление работ К. Бернара заняло бы несколько десятков страниц, а рассказать о всех открытиях его можно лишь в большой, обстоятельной толстой книге. За 35 лет своей научной деятельности он опубликовал 180 работ, почти в каждом разделе физиологии им сделаны блестящие открытия. Он изучал действие ядов и состав мочи, давление газов и цвет крови, окись углерода и отравление ею, работу нервов и действие самых разнообразных лекарственных веществ.

А ведь кроме всего этого, ученый опубликовал много работ по вопросам физиологии здорового и больного человека, о роли опыта в исследованиях, о значении эксперимента в медицине.

«Физиология - это научный стержень, на котором держатся все медицинские науки», - утверждал Клод Бернар и добавлял, что для развития медицины лаборатория и эксперимент не менее важны, чем больница и наблюдения над ходом болезни.

«Врач будущего - врач-экспериментатор». В этом был убежден искуснейший экспериментатор К. Бернар. Своим примером он доказал, как велико значение лаборатории и опыта для науки о здоровом и больном человеке. Клода Бернара по праву считают «отцом» экспериментальной медицины, физиологии.

Ни один физиолог мира не был так знаменит, как Иван Петрович Павлов. О нем написано так много и в документальной литературе, и в художественной, сняты фильмы, что добавить что-либо к уже рассказанному трудно, а пересказывать то, что уже написано, не хочется. Так как автору этих строк довелось самому встретиться с Иваном Петровичем Павловым, то лучше просто рассказать об этом.

Наш учитель академик Алексей Иванович Абрикосов на втором году моего пребывания в аспирантуре (1932 г.) решил послать группу своих учеников в Ленинград познакомиться с другими научными школами и побывать в лаборатории у И. П. Павлова. В письме к знаменитому ученому Алексей Иванович просил позволить нам присутствовать на опытах в его лаборатории.

Можно представить себе, как не терпелось нам попасть к Павлову. И наконец этот день наступил.

Двухэтажное здание лаборатории, ничем не примечательное с виду, помещалось на территории Института экспериментальной медицины. С трепетом вошли мы в лабораторию и сразу же оказались в просторном зале-приемной. Пол зала был бетонный, серого цвета, мебель простая, деревянная, потолок и стены давно не белены. Вдоль стен стояли деревянные станки для собак. Мы с интересом рассматривали обстановку приемной, как-то не укладывалось в сознании поначалу: великий физиолог, и вдруг вокруг него все так просто и скромно! Вскоре сверху по винтовой лестнице быстро спустился вниз чем-то расстроенный, так хорошо знакомый по портретам Иван Петрович. Он в гневе стал ходить из конца в конец зала, громко выговаривая одному из экспериментаторов за неудачно поставленный опыт и напрасно погубленную собаку.

Затем он остановился и удивленно воззрился на нас. Мы стали что-то смущенно бормотать, но он тут же ухватился за неудачно сказанную мною фразу: «Мы хотим посмотреть лабораторию...» и перенес весь свой гнев на нас:

- Здесь не цирк и не театр! Вам, молодые люди, лучше пойти на Невский проспект или куда-нибудь еще, мало ли в Питере интересных мест. А тут, простите, делом занимаются!

Сказал, как отрезал, повернулся и унесся метеором к себе в кабинет. Мы постояли в растерянности, а потом, огорченные, поехали к другу А. Абрикосова известному профессору Николаю Николаевичу Аничкову. Он принял нас у себя на кафедре в Военно-медицинской академии. Памятуя о только что полученном уроке, мы сразу же представились и рассказали о неудавшейся встрече с Павловым. Николай Николаевич искренне развеселился:

- Вот что, друзья, на первый случай я вам помогу: дам примерный перечень вопросов, которые вы можете задать Ивану Петровичу, чтобы дело пошло на лад. А уж потом садитесь за его труды, штудируйте их. Вы, конечно, еще не доросли, чтобы вступать в дискуссию по тому или иному вопросу с Иваном Петровичем, что он, кстати, очень любит. А вот задать несколько вопросов, которые бы его заинтересовали, думаю, можете.

Так мы и сделали. Выждав несколько дней, мы снова явились к Павлову. На этот раз нас представил ближайший его ученик профессор П. С. Купалов. А когда, осмелев, мы передали Ивану Петровичу письмо от Абрикосова, он улыбнулся и сказал:

- Так-так... Вы, значит, будущие патологоанатомы, а не физиологи. Что ж, хорошо. У вас есть вопросы?

К этому мы были готовы. Отвечая, Иван Петрович не переставал ходить по комнате и с увлечением рассказывал о том, над чем работает, о результатах использования его экспериментальных данных.

Незаметно прошло два часа. Мы понимали, что задерживаем Ивана Петровича больше, чем можно, но и откланяться не смели. Вдруг он, оборвав себя на полуслове, подбежал к профессору Купалову: