Ольга Власова - Феноменологическая психиатрия и экзистенциальный анализ. История, мыслители, проблемы

В рамках антропологического понимания болезни Бланкенбург настаивает на том, что психическую патологию следует понимать не только в негативном аспекте как отклонение, но в позитивном ключе. В этом случае она рассматривается без ориентиров на внешние установки естественнонаучного исследования и описывается как та или иная «трансцендентальная организация» (transzendentalen Organisation) [1117], т. е. внутреннее присущее пространство, конститутивная связь между «я» и миром. Структуру этой трансцендентальной организации Бланкенбург и рассматривает в своих исследованиях. Позитивность болезни, отмечает он, может при этом проступать как прилив творческого вдохновения, открытие новых жизненных возможностей, обретение своей сущности, т. е. тех состояний «открытия глубины» (позволим себе это выражение), которые описывались в психопатологии начиная с Ясперса.

Осуществляя антропологическое и экзистенциально-аналитическое исследование бреда, Бланкенбург останавливается также на важном и не артикулированном в экзистенциально-феноменологической психиатрии ранее вопросе – сущности самого антропологического исследования. Он справедливо замечает, что отнесенность к человеку и принадлежность исключительно ему еще не делает болезнь антропологическим феноменом. Даже если бы какая-либо болезнь была свойственна только человеку, ее исследование, на его взгляд, еще не было бы антропологическим. Бланкенбург подчеркивает: «Следовательно, „антропологическое“ указывает, по видимому, не только на „человека“ как предмет исследования, но и на соответствующий этому предмету исследования метод» [1118]. Поэтому, заключает он, «антропологической» можно считать ту психопатологию, которая соотносит свой предмет с сущностью человека и понимает его исходя из нее.

В антропологической психопатологии Бланкенбург выделяет две ступени. Первая связана с вычленением основной антропологической структуры расстройства. При этом сначала осуществляется лишь перевод известных психопатологических понятий на другой, антропологический язык: так, на место шизофренического дефекта приходит свертывание Dasein. Такой перевод обеспечивает не только новый понятийный аппарат, но и выстраивает новую перспективу исследования, поэтому уже очень многое дает психопатологическому исследованию. Однако, на взгляд исследователя, ограничиваться только этой ступенью не следует, поскольку, во-первых, подобное исследование не гарантирует получения принципиально нового знания, и во-вторых, рискует в скором времени стать модой и прийти на место старой психиатрии. На этой ступени исследование проводится в антропологическом масштабе, но само при этом еще не является антропологическим [1119].

Вторая ступень антропологического исследования в психопатологии связана, по Бланкенбургу не только с обращением к целостной онтологической структуре, но и с изучением этого «общего» посредством «единичного», т. е. через конкретный патологический случай. Патологические отклонения поэтому нужно понимать не только исходя из «неповрежденного» и целостного человеческого бытия, но и исходя из условий позитивных возможностей сущности человека. Эти условия при этом должны стать конституирующими моментами человеческого существования. Это, на взгляд исследователя, возможно только в том случае, если феноменологическое исследование дополняется диалектическим, т. е. если отрицательные определения утрачивают свою четкую однозначность [1120].

В антропологическом исследовании психопатологического, как указывает Бланкенбург, тесным образом связываются онтологическая и онтическая проблематика. Он отмечает, что Бинсвангер связывал эти два уровня посредством априорного проекта структуры Dasein как бытия в мире. Однако, на его взгляд, использование экзистенциальной аналитики Хайдеггера как основы психиатрии проблематично в следующем отношении:

1. В «Бытии и времени» отношение ко всякой возможной антропологии резко отрицательное, и это является следствием ряда объективных причин. Радикальность вопроса о смысле бытия вообще отчасти связана с углублением разрыва между философией и естественнонаучным исследованием. И поэтому любая попытка преодолеть этот разрыв приводит к опасности недооценивания онтологического различия (ontologischen Differenz). Хайдеггер допускал, что его фундаментальная онтология может выступить фундаментом всякой возможной феноменологической антропологии. Эту возможность и увидел Бинсвангер, но она весьма условна.

2. Попытка фундаментально-онтологического обоснования психопатологии затруднительна не только по причине сомнительности смещения онтологической и эмпирической проблематики, но также и потому, что «Бытие и время» так и осталось лишь «крепким торсом» без остальных частей тела. Здесь не хватает необходимой частной интерпретации онтологической структуры жизни, природы, необходима психиатрическая антропология, и в этом отношении, на взгляд исследователя, плодотворнее оказалась французская феноменология. В любом случае возможность имманентной критики и дополнения еще не исчерпана [1121].

По мнению Бланкенбурга, наука, которая описывает страдающую или здоровую сущность, в обязательном порядке должна включать «трансантропологическую» матрицу – у Бинсвангера, например, эту матрицу составляло понятие существования. При этом существование ни в коем случае не представляется синонимом человека или исключительно человеческого существования, поскольку представляет собой трансперсональное измерение опыта. И здесь фундаментальная онтология Хайдеггера не просто используется в психиатрической клинике, но появляется возможность выработки в ее рамках нового модуса опыта, т. е. преобразования человека. Этот момент значения хайдеггерианской философии для психиатрии, как подчеркивает Бланкенбург, до сих пор недооценен [1122].

Кроме того, антропологическое исследование в клинике предполагает обязательную связь общего с единичным, при этом единичное не нивелируется, но квалифицируется как «случай», и здесь особенное значение и новый статус принимает история болезни, которая становится примером особенностей трансцендирования при бредовом расстройстве и т. д. Бланкенбург отмечает: «То, что философ онтологически разрабатывает для человеческого существования как трансцендентально понимаемую структуру проекта-заброшенного-бытия, представляется бредовому больному как онтически испытываемая или случающаяся реальность опыта» [1123]. То, что онтически явлено в бредовом опыте, интерпретируется онтологически, и это один из ключей, который экзистенциальный анализ использует для понимания бредового больного и его мира. При этом за описательным исследованием следует анализ структуры.