Григорий Кассиль - Боль и обезболивание

С ней надо бороться, как и со всякой болезнью.

Современная наука не только изучила механизм возникновения болевых ощущений, но и научилась побеждать боль. С каждым годом растут и ширятся наши возможности в борьбе с этим извечным спутником человечества.

* * *

Много лет назад, когда чудесное действие обезболивания еще не было известно, каждая хирургическая операция сопровождалась мучительными страданиями. Медицинские книги, написанные много лет назад, рассказывают о жестоких болях у людей, подвергшихся целительному действию скальпеля хирурга. Если эти боли продолжались несколько дней или недель, вся поверхность тела становилась необычайно чувствительной. Каждое движение или сотрясение, даже случайный солнечный луч, проникший в палату, вызывали приступы судорожных болей.

Об этом с удивительной художественной силой рассказал в романе «Война и мир» Лев Николаевич Толстой.

Описанный ниже эпизод произошел в 1812 г., т. е. задолго до открытия эфирного и хлороформного наркоза, за много лет до работ великого хирурга Пирогова, впервые испытывавшего действие обезболивающих средств на поле битвы.

«Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер ополаскивал что-то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины отвлекали его.

Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку.

В палатке было три стола. Два были заняты, на третий положили князя Андрея… На ближнем столе сидел татарин, вероятно казак, судя по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что-то резал в его коричневой, мускулистой спине.

— Ух, ух, ух, — как будто хрюкал татарин и вдруг, подняв кверху свое скуластое, черное курносое лицо, оскалив белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжать пронзительно звенящим протяжным визгом. На другом столе, около которого толпилось много народа, на спине лежал больной, полный человек с закинутой назад головой. Несколько человек фельдшеров навалились на грудь этому человеку и держали его. Белая, большая, полная нога быстро и часто, не переставая, дергалась лихорадочными трепетаниями. Человек этот судорожно рыдал и захлебывался.

Самое первое далекое детство вспомнилось князю Андрею, когда фельдшер торопившимися, засученными руками расстегивал ему пуговицы и снимал с него платье.

Доктор низко нагнулся над раной, ощупал ее и тяжело вздохнул. Потом он сделал знак кому-то. И мучительная боль внутри живота заставила князя Андрея потерять сознание. Когда он очнулся, разбитые кости бедра были вынуты, клоки мяса отрезаны и рана перевязана. Ему прыскали в лицо водою…»

Боль, как и всякое другое ощущение, связана с нервной системой. При ожоге мы ощущаем боль в том месте, где покраснела кожа или находится пузырь. Но на самом деле это только наше восприятие. Человечеству понадобилось не одно тысячелетие, чтобы понять механизм возникновения болевого ощущения и убедиться, что на месте пузыря имеется лишь раздражение нервных окончаний. Чувство же боли, которое заставляет нас страдать, плакать, бояться, возникает в нервных клетках коры головного мозга, куда доходят по нервным путям болевые сигналы. Отсюда оно проецируется на периферию, в ту точку, где имеется первоначальный очаг поражения.

Представим себе человека, у которого в результате несчастного случая размозжен в поясничной области спинной мозг, что привело к полному нарушению проводимости. Все нервные пути, которые передают раздражения от нижних конечностей к мозгу и сигналы от мозга к Мышцам, прерваны, подобно электрическому проводу, перерезанному ножницами. Нижние отделы туловища у пострадавшего стали абсолютно нечувствительными. Можно безболезненно колоть, жечь, щипать, резать кожу его ног. Он даже не почувствует боли и не будет знать, что его ноги подвергаются таким жестоким воздействиям.

Сигналы не доходят до мозга, боль для него не существует.

Взгляд на сущность боли многократно менялся от времен Аристотеля до наших дней. Еще не так давно боль рассматривали как «душевное страдание», «чувство неудовольствия», «переживание», но не как определенный физиологический процесс, который можно изучить при помощи современных методов исследования. Даже в XX в. шли споры о том, является ли боль ощущением или только душевным состоянием, противоположным удовольствию. Наибольшая трудность при изучении проблемы боли заключается в том, что боль является субъективным состоянием, и объективная регистрация болевых ощущении практически невозможна.

Все нарушения нормальной жизнедеятельности организма, которые мы выявляем при боли с помощью современных методов исследования, — это вторичные нарушения, обусловленные в значительной степени болевой реакцией, весьма различной у разных людей. До тех пор, пока испытуемый не скажет, что ощущает боль — экспериментатор не может ее зарегистрировать. До тех пор, пока пациент не пожалуется на боль, окружающие и врачи могут в лучшем случае только догадываться о ней.

Доступен ли субъективный мир для физиологического анализа? Можно ли изучить боль при помощи современных методов физического, химического и физиологического исследования?

«Глупо было бы отрицать субъективный мир, — говорил И. П. Павлов, — само собой разумеется он, конечно, есть. На этой основе мы действуем, на этом складывается вся социальная и личная жизнь, об этом речи быть не может. Речь заключается в анализе этого субъективного мира» [1] Павловские среды, 3, 1949, стр. 116. .

До сих пор за рубежом имеют хождение разнообразные идеалистические и метафизические концепции, в которых боль объявляется «шестым непознаваемым чувством», «ощущением выходящим за пределы физиологии», «чудовищной патологией», «мистическим потусторонним понятием».

Однако достижения физиологии и медицины XIX и особенно XX столетий показали, что боль имеет свою материальную основу. Механизмы возникновения болевого ощущения одновременно просты и необыкновенно сложны. Они поддаются точному учету и детальному изучению. Естественно, что не все еще окончательно решено в этой области. Но с каждым днем человеческий гений все глубже и глубже постигает «таинственные» процессы, совершающиеся в его сознании и создающие своеобразный, единственный для каждого индивидуума субъективный мир.

Внешний мир познается нами посредством органов чувств, чрезвычайно сложных, имеющих особое, им одним свойственное, строение приборов. Без многочисленных восприятий, получаемых органами чувств из окружающей среды, немыслима деятельность головного и спинного мозга.