Абу Али ибн Сина - Избранное

Ты прочь гони льстеца, а грешника приветь,
Когда клянется он жить благородно впредь.

И, голову сломя, кидаться не спеши
В тот промысел, какой тревожен для души.

Ты юношу наставь, а старика почти,
Виновного юнца со злобой не шерсти.

Ты вспомни, что, когда был молод и удал,
Такие же, как он, ошибки совершал.

И юноше совет ты подавай, любя,
Но старика учить спаси господь тебя,

Совет твой для него, хоть ты в большой чести,
Колючка, что ладонь пронзает до кости.

Завистники во мне старались вызвать гнев,
Но я сдержал себя, его преодолев.

И в придорожный прах отбросил потому
Я каждого из них, подобного дерьму.

И не подняться им из праха никогда,
И выше звезд других взошла моя звезда.

О детстве сны ты видишь до сих пор,
Хоть молодость уже за гранью гор.
Почто, скажи, хоть кудри в седине,
Картины детства видишь ты во сне?

Был в юности ты дьяволу сродни,
Но вешних лет давно померкли дни
И остудить, как пашню, что черна,
Твою башку сумела седина.

И чернокрылых птиц висков твоих
Когтили враз два сокола седых.
Как будто стерлись юности черты,
И словно потерял из виду ты

Возлюбленной жилище, где не слаб.
Когда-то отличался твой рубаб.
Черт юности блистательный чекан
Не седина ли скрыта, как туман?

А дом любимой, в силу торжества,
Собою застит буйная листва.
Седины подают о смерти весть,
А зелень – знак, что жизни вечно цвесть.

Таков закон людского бытия,
В противоборство с ним вступил бы я
И поднял бунт, но он непоборим,
Как путами повязаны мы им.

Судьбы неотвратимость понял я,
Тогда терпимость родилась моя.
Мир совратить, аллах его прости,
Меня пытался с верного пути.

И ошибался, будучи неправ,
Я ложный путь за истинный приняв.

Среди людей живу, дела верша,
Но им моя неведома душа.
В завидной вышине плывет она,
Над подлостью людской вознесена.

И мучялись в догадках сколько раз
Те, кто в слепом невежестве погряз.
Чтоб выяснить, а кто же я такой,
Ученостью смутивший их покой?

Готов больного исцелить всевышний,
В заботе этой я, как врач, не лишний,

И в бейтах [6]вновь, не делан секретов,
Подать обязан несколько советов:

Когда лицом больной от крови пылок,
Пиявки след поставить на затылок.

Ои мало пищи должен есть мясной,
Не пить вина ни капельки одной.

А перед сном тепло не укрываться,
И соком розы утром умываться.

Все исключить от гнева до испуга
И ворот не застегивать свой туго.

Больной, к моим прислушавшись советам,
Здоровым станет, я уверен в этом.

Вода из кувшина, да хлеба кусок, [7]
Да платье в заплатах, как старый мешок,
Вот все, что имел я под желтой луною,
Где пленников алчности губит их рок.

Клянусь, ни одни из всесильных владык,
Хоть подать со всех получить он привык,
И ни один из эмиров на свете,
Который гаремом и войском велик.

Большего счастья – едва ли достигли,
Чем сам я – всех дервишей [8]бедный двойник.

Кто незряч, не видит солнца, хоть и на небо глядит,
Смысл прозренья для невежды за семью замками скрыт.

Беды все, как из железа, для которых я магнит,
И ко мне из них любая устремиться норовит.
Богу жалуюсь на жизнь я, что меня она все старит,
И, оставшись молодою, беззаботно вдаль летит.

Избавлюсь скоро от мирских кручин,
Увижу, что не видел ни один
Ни человек, ни джин. Уйду отсюда,
Где жил, пронзаем стрелами годин.
Щит кованый они пробить могли,
Где нищему, стоящему в пыли,
Скупился поднести кусок лепешки
Иной владелец пахотной земли.
Где легкие задачи разрешали,
Но пред бедою головы теряли.

Возвысить душу знаньями стремись,
Она вместит их, словно звезды высь.
Душа – светильник, чей огонь познанье,
Аллаха мудрость – масло для него.
Погас светильник – это знак того,
Что кончилось твое существованье.

Кто знает цену сущности своей,
Тот самый предостойный из людей,
И помнит он, кто в совершенной форме
Явил его в подлунный мир страстей.
Растений души чувственным под стать
И сходство их нетрудно доказать,
Но как душа, что чувственной зовется,
Верх над меньшой сестрой сумела взять?
И тем, чей ум пытлив в младые лета,
Я говорю:– Есть не одна примета,
Что утверждает неопровержимо
Родство всех душ со дня творенья света.
На вещие готов сослаться знаки,
Где окружают нас цветы и злаки.
О, сколько бедствий правят в этом мире,
Где сонмы душ блуждают, как во мраке.

Ты к дружбе с каждым встречным не стремись
И тайн не поверяй кому попало,
Гони лжеца, пройдохи сторонись,
Иначе повредишь себе немало.

И воле подлеца не покорись,
Не превышай дозволенного меры,
А запятнаешь честь, как не винись.
Как слез не лей – слезам не будет веры.

«Темен век, – подумал я, – милосердия в нем нет,
И давно у доброты стал подслеповатым взор.
Зодиака полный круг описали семь планет,
И великое число на тот свет с долин и гор
Благороднейших мужей за двенадцать лет ушло
И обратно ни один не вернулся до сих пор».

…На поклонников спешишь неприязнь обрушить ты,
Кровь из раненых сердец растеклась под стать зари.
Из пучины жизни ты у порога своего
Вытащишь пустую сеть иль с жемчужиной внутри?

О наследниках заботясь дни и ночи напролет,
Что бы ни было, за это их отец не упрекнет.
Но превратна жизнь, и могут ждать наследников напасти,
И отца они за это не корят пусть в свой черед.

Лжи и пагубной страсти тенета стремись разорвать,
Поведешься с ничтожным и станешь, как дурень, отвратен.
Но гармонию мира способен ли смертный постичь,
Чей приход и уход для него самого непонятен.

Невежды, затаивши в сердце страх,
Болтают всюду о моих грехах —
Так рвы копают в страхе перед львами,
И хрипло лают псы на львов впотьмах.
Ловлю исподтишка косые взоры
Невежд, чья совесть превратилась в прах.
И все из-за того, что я стремлюсь к сознанью,
А их духовно умертвил аллах.