Владимир Бахмутский - В поисках великого может быть

Следующая драма – «Привидения»(1881) – выражает взгляд на жизнь, который и в дальнейшем будет характерен для театра Ибсена. В этой драме, кстати, много похожего на «Кукольный дом». В «Кукольном доме» тоже, собственно, ничего не происходило. Никаких новых событий, поворотов сюжета. Ведь изменило жизнь Норы вовсе не то, что Крогстад написал письмо её мужу, а то, что он его забрал. Выясняется лишь то, что было в прошлом. Это драма развязки. В «Кукольном доме» это ещё не так обнажено, поскольку в финале Нора всё-таки уходит от мужа, и создаётся впечатление, что её что-то ждёт впереди.

«Привидения» – это в чистом виде драма развязки. Главная героиня здесь – фру Элене Алвинг. Её муж капитан и камергер Алвинг умер довольно давно. На полученные в наследство деньги она строит приют. Возвращается домой её сын Освальд, молодой художник. В первом акте происходит её разговор с пастором Мандерсом. Здесь мы видим в образе героини прямое продолжение темы Норы. Когда-то фру Алвинг ушла от мужа к пастору Мандерсу. Но пастор заставил её вернуться к мужу и с тех пор считал этот поступок своим главным жизненным подвигом. Он отказался от любви и вернул Элене на путь добродетели. Она вернулась к мужу и через год родила от него сына, Освальда. Пастор Мандерс – это вариант Хельмера. Ему важно, как на него посмотрят другие. И собственно то, что он заставил любимую женщину вернуться к мужу, было в основном продиктовано тем, что он боялся вызвать осуждение в обществе. Например, когда он видит, что фру Элене читает какие-то легкомысленные современные романы, он не возражает, но замечает, что не следует делать это при всех. Его волнует, что подумают другие. Фру Элене рассказывает ему о своей жизни с камергером Алвингом, который ей бесконечно изменял, пьянствовал, с которым она была глубоко несчастна. Мандерс говорит Элене: ваша жизнь – замаскированная пропасть. И первая тайна здесь – это тайна камергера Алвинга.

А второй акт – это тайна её сына. Она воспитала Освальда вдали от отца, не хотела, чтобы тот видел его распутную жизнь. Освальд вырос за границей. И теперь он вернулся. Освальд неизлечимо болен – от отца ему достался наследственный сифилис. Здесь снова звучит тема доктора Ранка, только она уже как бы вплетена в сам главный сюжет.

Третий акт – Освальд впадает в безумие, таков результат болезни. Вот вкратце сюжет этой драмы. Это как бы продолжение истории Норы. Фру Элене – своего рода Нора, вернувшаяся в дом Хельмера.

Почему драма называется «Привидения»? В чём смысл такого названия? И что такое тема наследственности в этой драме? Дело в том, что у Ибсена символика никогда не возникает сама по себе, она обязательно вырастает из какой-то реалистической детали. Он, в общем-то, старается сохранить язык реализма, хотя придаёт происходящему глубинный символический смысл. Так Освальд обнимает служанку Регину, не зная, что на самом деле это его сестра. Мать Регины была любовницей его отца, она тоже дочь камергера Алвинга. Когда эту сцену видит фру Алвинг – когда-то она застала мужа, точно так же обнимавшего мать Регины – ей кажется, будто прошлое вновь возникло перед её глазами. Привидения – это мёртвые, которые восстали из могил. «Мне почудилось, что предо мной выходцы с того света. Но я готова думать, что и все мы такие выходцы, пастор Мандерс. В нас сказывается не только то, что перешло к нам по наследству от отца с матерью, но дают себя знать и всякие старые отжившие понятия, верования и тому подобное. Всё это уже не живёт в нас, но всё-таки сидит ещё так крепко, что от него не отделаться. Стоит мне взять в руки газету, и я уже вижу, как шмыгают между строками эти могильные выходцы. Да, верно, вся страна кишит такими привидениями; должно быть, они неисчислимы, как песок морской. А мы жалкие трусы, так боимся света!..» (Действие первое). (457)

Это как бы призраки прошлого, мёртвое, которое вдруг вновь обрело жизнь.

Когда фру Алвинг узнаёт о неизлечимой болезни сына, она пытается понять, что же всё-таки произошло в её жизни. Вот что она говорит о муже: «Ему пришлось прозябать тут, в небольшом городе, где никаких радостей ему не представлялось, одни только развлечения. Никакой серьёзной задачи, цели жизни, а только служба. Никакого дела, в которое он мог бы вложить свою душу, а только "дела". Ни единого товарища, который бы способен был понять, что такое, в сущности, радость жизни, а только шалопаи-собутыльники» (Действие третье. Сцена третья). Может, камергер Алвинг – жертва того мира, в котором он жил. Может быть то, что он стал пьянствовать и вёл распутный образ жизни, было каким-то протестом против той пустоты, в которой он волей судьбы оказался? Никакой задачи, никакой цели, только служба, никакого дела, только дела, ни единого товарища, который смог бы понять, а только шалопаи и собутыльники. Фру Элене чувствует здесь и свою вину: «У нас только и разговору было, что о долге, обязанностях – о моих обязанностей, об его обязанностях… И, боюсь, наш дом стал невыносим для твоего отца, Освальд, по моей вине» (Действие третье. Сцена третья). Понятно, что жизни не существует без обязанностей, даже любовь их накладывает, но когда возникает «ты должен» – всё меняется. И порой «здесь любви наступает конец».

Теперь вернёмся к главному вопросу – судьбе Освальда. Вообще, в этой драме всё кончается трагически. Приют, который построен фру Элене на деньги, оставленные Алвингом, сгорает в пожаре, а Освальд впадает в безумие. Тема наследственности не случайна в этой драме. Не исключено, что на Ибсена известное влияние оказали идеи Золя, но тема наследственности у него обрела новый, символический смысл. Это мёртвое прошлое, которое давит на настоящее. Кроме того, в этой драме очень важен пейзаж. Вообще, Освальд приехал с юга. Он очень любит южную природу, а здесь всё время пасмурно, идёт дождь, и он мечтает лишь о том, чтобы выглянуло наконец солнце. Драма завершается в тот момент, когда на небе появляется солнце. Последние слова Освальда: «Солнце… Солнце…» В этот момент он впадает в безумие, солнце восходит для него слишком поздно, когда уже ничего нельзя изменить.

Драма «Привидения» есть некий ответ «Бранду». Конечно, дух человека свободен и, как сказано в Библии, «витает, где хочет». Но люди не созданы из одного лишь духа. Кроме того, над ними довлеет прошлое, и сбросить этот груз никому не дано. Можно сколько угодно призывать живительное светило и оставаться, в сущности, мёртвым. Нужно что-то менять в самой каждодневной действительности, а не только в сфере духа.

Литература XX столетия.

Начнём с хронологических рамок. Вообще, все новые века в Европе, кроме двадцать первого, начинались не строго по календарю, а где-то к середине второго десятилетия. Так, скажем, восемнадцатый век берёт начало в 1715 году, с момента смерти французского короля Людовика XIV. Девятнадцатый век стартовал в 1815, когда окончательно рухнула наполеоновская империя. Наступление двадцатого века совпало с началом Первой мировой войны, пришлось на 1 августа 1914 года. Как писала Ахматова, «приближался не календарный – настоящий Двадцатый Век». Духовно же новые века всегда начинали проявляться уже где-то в конце предшествующих. Скажем, девятнадцатый век открылся эпохой романтизма. Истоки двадцатого столетия как духовного явления можно проследить с конца девятнадцатого. К сожалению, двадцать первый век вступил в силу ровно в 2001 году, с событий 11 сентября, без всякой предварительной духовной подготовки. Он буквально обрушился на человечество. К предыдущим векам люди всё же успевали подготовиться: в целом жизнь не менялась, но какие-то предпосылки, признаки назревающих перемен всегда начинали проявляться заранее…