Вячеслав Недошивин - Литературная Москва. Дома и судьбы, события и тайны

Так вот, здесь, на Вспольном, жил давний и очень близкий друг поэта — Николай Вильмонт. Он среди всех оказался единственным свидетелем этого разговора — он был в коммуналке поэта ( Волхонка, 14/1), когда зазвонил телефон. И его «мемуар», надо сказать, не часто поминают ныне присяжные «пастернаковеды».

«Помню, — пишет Вильмонт, — в четвертом часу пополудни раздался длительный телефонный звонок. Вызывали „товарища Пастернака“. Какой-то молодой мужской голос, не поздоровавшись, произнес: „С вами будет говорить товарищ Сталин“». Пастернак не поверил и бросил трубку. Звонок повторился, и боящемуся розыгрыша поэту предложили самому набрать некий номер. «Пастернак, — продолжает Вильмонт, — побледнев, стал набирать номер.

Сталин: Говорит Сталин. Вы хлопочете за вашего друга Мандельштама?

— Дружбы между нами, собственно, никогда не было. Скорее наоборот. Я тяготился общением с ним. Но поговорить с вами — об этом я всегда мечтал.

Сталин: Мы, старые большевики, никогда не отрекаемся от своих друзей. А вести с вами посторонние разговоры мне незачем».

На этом разговор оборвался. «Конечно, — пишет Вильмонт, — я слышал только то, что говорил Пастернак, сказанное Сталиным до меня не доходило. Но его слова тут же передал мне Борис Леонидович… И немедленно ринулся к названному ему телефону, чтобы уверить Сталина в том, что Мандельштам и впрямь никогда не был его другом, что он отнюдь не из трусливости „отрекся от никогда не существовавшей дружбы“. Это разъяснение ему казалось необходимым, самым важным. Но телефон не ответил…»

Так заканчиваются иные «литературные легенды». Надо ли говорить, что «дружба» между поэтом и жильцом этого дома стала после этого эпизода сходить на нет. Но Василий Ливанов, актер, чей отец многие годы дружил с Пастернаком, в своих воспоминаниях однозначно подчеркнул: «Нет никаких оснований не верить его свидетельству: репутация Вильмонта, как честного человека, безупречна…»

Это, кстати, знала, чуяла Марина Цветаева, вернувшаяся из эмиграции через пять лет. Ведь дом на Вспольном оказался почти единственным, который она посещала, очутившись в кругу «страха и даже ненависти» литераторов тех дней. Она дружила с Вильмонтом, и если у Пастернака все и позже будет хорошо: личный шофер, богатая дача и двухэтажная квартира в «писательском доме» ( Лаврушинский пер., 17), то бездомная Цветаева, как раз здесь, на Вспольном, идя в этот дом, вдруг (как вспомнит шедшая с ней жена Вильмонта) нагнулась и, никого не стесняясь, подобрала с асфальта валявшуюся луковицу: «Суп сварю, — задорно сказала при этом. — Привычка. Бывали дни, когда я варила суп из того, что удавалось подобрать на рынке…»

Так заканчиваются иные «легенды» и так пишется великая история великой русской литературы.

80. Выставочный пер., 8/31(н. с.), — Ж. — в 1940–50-е гг. — разведчик, литератор, издатель, полковник МГБ, начальник отдела МГБ СССР (1946–1947) и зам. гл. редактора журнала «Советская литература», участник похищения в Париже белого генерала Е. К. Миллера и убийства с группой С. Я. Эфрона (мужа М. И. Цветаевой) политэмигранта И. С. Рейсса (1938) — Борис Мануилович Афанасьев(болгарин, настоящее имя — Борис Емануилов Атанасов). До этого, до «командировок» на Запад, жил в 1920–30-х гг. на 1-й Тверской-Ямской, 16/23. Там, на Тверской-Ямской, получил первое жилье эмигрант из Болгарии, член компартии, сначала слушатель Академии комвоспитания, а затем научный работник, преподаватель Коммунистического университета им. Якова Свердлова Б. М. Афанасьев. В 1932 г. его пригласили на работу в иностранный отдел ОГПУ, после чего он получает направление на нелегальную работу сначала в Австрию, а с марта 1936 г. — в Париж.

В Париже к нелегальной группе Афанасьева (позывной «Гамма») и его подельника Владимира Правдина (псевдоним Роллан Аббиа) присоединяют группу завербованного НКВД в качестве «наводчика-вербовщика» мужа Марины Цветаевой — в прошлом прозаика, актера и редактора Сергея Эфрона (разведывательный псевдоним «Андреев»). Под руководством Афанасьева, знакомство с которым не отрицала позже и Цветаева, группа с участием Эфрона организует ночное похищение в одном из домов Парижа архивов Троцкого и его сына — Седова. А следующим поручением Центра, в котором парижским координатором двух групп стал Эфрон, был поиск и ликвидация «невозвращенца», резидента НКВД — Игнатия Рейсса (Игнаса Порецки). Рейсс не только отказался вернуться по вызову в СССР, но написал открытое письмо в ЦК ВКП(б): «Я шел вместе с Вами, ни шагу дальше. Наши дороги расходятся! Кто теперь еще молчит, становится сообщником Сталина и предателем дела рабочего класса и социализма… Близок день суда международного социализма над всеми преступлениями последних десяти лет. Ничто не будет прощено… Я возвращаю себе свободу. Назад к Ленину, его учению и делу…»

Рейсса «вычислили» в Лозанне и 4 сентября 1937 г., с помощью еврейки-коммунистки Шильдбах, его знакомой, заманили в автомобиль якобы для «встречи» с двумя товарищами — «нашими единомышленниками». «Товарищами» оказались Роллан Аббиа (Вл. Правдин) и Афанасьев. Был еще в машине и некто Кондратьев. Но ныне пишут, что именно Афанасьев лично выпустил восемь пуль в предателя.

«Труп выбросили на тротуар в районе Уши, называемом Шамбланд, — пишет ныне писатель Михаил Шишкин, живущий в Швейцарии. — В кулаке Порецкого был зажат клок волос Шильдбах. Убийцы благополучно скрылись во Франции, бросив свои вещи в гостинице, а взятый напрокат автомобиль — в Женеве… Швейцарской полиции не составило труда арестовать бывшую учительницу Ренату Штейнер (знакомую Эфрона. — В. Н. ), на чье имя была взята машина в прокатной фирме. Стали известны и другие имена, и тогда швейцарская полиция обратилась к французской. 17 сентября арестовали Дмитрия Смиренского и Ренату Штейнер, и Смиренский назвал тех, кто вместе с ними выслеживал Рейсса».

Правдину, Кондратьеву и Эфрону пришлось спешно бежать на советский корабль и покинуть Францию. Но не Афанасьеву, который через две недели с помощью бывшего белого генерала Николая Скоблина и его жены — певицы Надежды Плевицкой осуществил удачное похищение и вывоз в СССР белого генерала Миллера, который возглавлял в Париже Общевойсковой Союз. Его Скоблин пригласил в свою машину у метро «Жасмен», и генерал исчез навсегда…

Через три года, в 1941 г., в Москве будет расстрелян как «предатель и изменник» муж Цветаевой — Сергей Эфрон. И в 1941 г. Афанасьев получит на Лубянке уже второе повышение — станет начальником отделения Первого управления (внешняя разведка) НКГБ СССР. Позже, когда его все же уволят со службы, он свяжет свою жизнь, представьте… с литературой. До 1953 г. будет работать в издательстве «Иностранная литература», потом литсотрудником в журнале «Новое время», позже возглавит журнал на фр. языке «Произведения и мнения», а с 1965 г. и до смерти в 1981 г. будет трудиться замом гл. редактора журнала «Советская литература»…