Михаил Бахтин - Том 2. «Проблемы творчества Достоевского», 1929. Статьи о Л.Толстом, 1929. Записи курса лекций по истории русской литературы, 1922–1927

Все три последних фрагмента («Плоды просвещения», «И свет во тьме светит», «Живой труп») интересно сопоставить с соответствующими местами статьи-предисловия о драматургии Толстого, т. к. они естественным образом их комментируют.

78. См. тему юродства во фрагментах «Власть тьмы», «И свет во тьме светит», «Живой труп» и, ниже, «Алеша Горшок». Тема эта явно интересовала не только Толстого, но и молодого Бахтина (см. о юродстве фрагменты «Бедные люди», «Вечный муж», «Бесы»: с. 268, 273, 281). Что касается сказанного М.М.Б. о Григории Распутине (один из важных пунктов обвинения Распутина), см. об этом в книге Ричарда (Фомы) Бэттса «Пшеница и плевелы. Беспристрастно о Г. Е. Распутине». Книга переведена с английского, издана на русском языке в 1997 г. Российским Отделением Валаамского Общества Америки.

Точка зрения Бахтина, здесь, в ЗМ, зафиксированная, может как минимум послужить комментарием к упоминанию Распутина в Беседах (с. 121).

79. Запись представляется оборванной примерно посередине, если судить по содержанию самих «Записок сумасшедшего». М. б. почему-либо оборванным оказался сам анализ-пересказ, явно не доведенный до конца.

80. Обращает внимание форма превосходной степени, которой воспользовался Бахтин при характеристике рассказа (ср. выше с характеристикой повести «Хаджи Мурат»), и этическая насыщенность самого пересказа. Ср. в Дневнике Александра Блока (1911 г., 13 ноября): «Гениальнейшее, что читал, — Толстой — "Алеша-Горшок"». Герой рассказа через 5 лет введен Бахтиным в статью-предисловие о драматургии Толстого.

81. О связи этой темы с описанием «мира мечты» в АГ и о том, как подобное описание художественного мира Достоевского будет скорректировано в книге 1929 г., см. в комментарии к книге, с. 459.

82. Мир Достоевского здесь характеризуется близко к тому, как описан у М.М.Б. в других текстах — и в АГ, и в записях других лекций из этого курса — романтический мир, например, мир Байрона, с использованием того же слова: «Поэтому герой нас завлекает, остальных персонажей мы видим» (см. с. 418).

83. О художнике и журналисте в Достоевском — запись в тетрадях 1970–1971 гг.: «Вступая в область журналистики Достоевского, мы наблюдаем резкое сужение горизонта, исчезает всемирность его романов, хотя проблемы личной жизни героев сменяются проблемами общественными, политическими». Там же: «Полифония и риторика. Журналистика с ее жанрами как современная риторика» (ЭСТ, 356–357, 354).

84. К рассказчику — болтуну и сплетнику, «который может бросить героя и сплетничать напропалую», рассказчику, не стоящему выше героев, у Гоголя и Достоевского (в отличие от позиции автора у Л. Толстого), М.М.Б. вернется в лекциях об Андрее Белом, у которого он находит «то же самое, вплоть до мелких черт стиля» (с. 338). С таким характером рассказчика связан и тезис об отсутствии языка автора у Достоевского, также повторенный в лекциях о Белом. Тезис этот предвещает положение об отсутствии «авторского голоса» в мире Достоевского в ПТД (с. 175), но оно обосновано там гораздо более сложно. Об интересе М.М.Б. к явлению сплетни — в воспоминании Р. М. Миркиной о его выступлении в роли защитника Веры Мирцевой из популярной одноименной пьесы на «литературном суде» в витебские годы: «Помню, слова прокурора (артист Нерадовский) "Весь город говорит" защитник перефразировал: "Да, весь город говорит — весь город сплетничает. Нажимая курок, Вера убивала сплетню"» («Новое литературное обозрение», № 2, 1993, с. 66).

85. Наблюдение над названиями глав переходит в книгу, но также с более сложным выводом: «Оглавление к "Братьям Карамазовым" заключает в себе, как микрокосм, все многообразие входящих в роман тонов и стилей» (с. 153).

86. Почти цитата из Л. П. Гроссмана, чья «великолепная описательная характеристика романной композиции Достоевского» приводится в ПТД (с. 21, 21). Но там она принимается с существенной поправкой и предстает видоизмененной в контексте идеи полифонического романа, согласно которой «странное совмещение» (именно так по Гроссману) объясняется таким образом, что «несовместимейшие элементы материала» у Достоевского распределены между сознаниями-кругозорами — мирами героев, «и не материал непосредственно», а эти миры-кругозоры сочетаются «в высшее единство, так сказать, второго порядка, в единство полифонического романа» (с. 23). Эта главная идея книги еще не выработана в лекции 1925 г.

87. 88. Ср. в АГ: «Образцы прозаической лирики, где организующей силой является стыд себя самого, можно найти у Достоевского» (ЭСТ, 150).

87. 88. Ср. в АГ: «Образцы прозаической лирики, где организующей силой является стыд себя самого, можно найти у Достоевского» (ЭСТ, 150).

89. См. о Хлестакове, о Гоголе и Хлестакове с. 422.

90. Ср. в записи 1961 г.: Достоевский «утверждает невозможность одиночества, иллюзорность одиночества» (т. 5, 344).

91. Тема самозванца, в пересечении-переплетении с темой двойника («двойника-самозванца»), — сквозная тема М.М.Б., начиная с ФП (ФП, 95; также ЭСТ, 30–32, 133). В настоящем курсе лекций тема крупно поставлена в разговоре о «Борисе Годунове» как тема, лежащая «в основе истории»(с. 419).

92. Возможно, ошибка в записи, и это относится к младшему Верховенскому — Петру Степановичу. Именно он, начиная с первых черновиков, именуется в планах романа Нечаевым, а его отец — Грановским. Ставрогин не имеет столь прямого прототипа; спор о его прототипе шел в печати в 1923–1925 гг. между Л. П. Гроссманом, искавшим этот прототип в личности М. А. Бакунина, и В. П. Полонским, которого поддержал В. Л. Комарович, предложившим фигуру Н. А. Спешнева; см.: «Спор о Бакунине и Достоевском», Л., 1926.

93. Чаадаев — Чацкий — Версилов — сквозная линия в нескольких лекциях курса — см. с. 416.

94. Биография и житие — сквозная тема также; см. далее в лекциях об Андрее Белом об исчерпании формы биографического романа «к концу толстовской эпохи» и о выражении этой темы у Достоевского и затем у Белого — конспективная запись большой концепции, наброски которой проходят через труды М.М.Б. 20-х гг. — АГ (разделы о биографии, автобиографии и житии в главе «Смысловое целое героя»), ПТД и здесь, в этих записях лекций; но концепция, как многое у М.М.Б., осталась в набросках.

95. Общепринятая в 20-е гг. версия, в поддержке которой соединились тогда фрейдистский эдипов комплекс (известная работа З. Фрейда «Достоевский и отцеубийство», 1928) и классовый подход, с точки зрения которого убийство жестокого помещика крепостными крестьянами оказывалось весьма удовлетворяющей биографической завязкой трагического творчества Достоевского. Версия была устойчивой до 1975 г., когда Г. А. Федоров опубликовал открытые им убедительные документальные материалы, согласно которым отец Достоевского умер скоропостижно естественной смертью («Литературная газета», 1975, 18 июня; см. также статью Г. А. Федорова в «Новом мире», 1988,№ 10).