Юрий Терапиано - «…В памяти эта эпоха запечатлелась навсегда»: Письма Ю.К. Терапиано В.Ф. Маркову (1953-1972)
- Название:«…В памяти эта эпоха запечатлелась навсегда»: Письма Ю.К. Терапиано В.Ф. Маркову (1953-1972)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Библиотека-фонд Русское зарубежье, Русский путь
- Год:2008
- Город:Москва
- ISBN:978-5-85887-309-X
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Юрий Терапиано - «…В памяти эта эпоха запечатлелась навсегда»: Письма Ю.К. Терапиано В.Ф. Маркову (1953-1972) краткое содержание
1950-е гг. в истории русской эмиграции — это время, когда литература первого поколения уже прошла пик своего расцвета, да и само поколение сходило со сцены. Но одновременно это и время подведения итогов, осмысления предыдущей эпохи. Публикуемые письма — преимущественно об этом.
Юрий Константинович Терапиано (1892–1980) — человек «незамеченного поколения» первой волны эмиграции, поэт, критик, мемуарист, принимавший участие практически во всех основных литературных начинаниях эмиграции, от Союза молодых поэтов и писателей в Париже и «Зеленой лампы» до послевоенных «Рифмы» и «Русской мысли». Владимир Федорович Марков (р. 1920) — один из самых известных представителей второй волны эмиграции, поэт, литературовед, критик, в те времена только начинавший блестящую академическую карьеру в США. По всем пунктам это были совершенно разные люди. Терапиано — ученик Ходасевича и одновременно защитник «парижской ноты», Марков — знаток и ценитель футуризма, к «парижской ноте» испытывал устойчивую неприязнь, желая как минимум привить к ней ростки футуризма и стихотворного делания. Ко времени, когда завязалась переписка, Терапиано было уже за шестьдесят. Маркову — вдвое меньше, немного за тридцать. Тем не менее им было интересно друг с другом. На протяжении полутора десятков лет оба почти ежемесячно писали друг другу, сообщая все новости, мнения о новинках и просто литературные сплетни. Марков расспрашивал о литературе первой волны, спорил, но вновь и вновь жадно выспрашивал о деталях и подробностях довоенной литературной жизни Парижа. Терапиано, в свою очередь, искал среди людей второй волны продолжателей начатого его поколением литературного дела, а не найдя, просто всматривался в молодых литераторов, пытаясь понять, какие они, с чем пришли.
Любопытно еще и то, что все рассуждения о смене поколений касаются не только эмиграции, но удивительным образом схожи с аналогичными процессами в метрополии. Авторы писем об этом не думали и думать не могли, но теперь сходство процессов бросается в глаза.
Из книги: «Если чудо вообще возможно за границей...»: Эпоха 1950-x гг. в переписке русских литераторов-эмигрантов, 2008. С.221-354.
«…В памяти эта эпоха запечатлелась навсегда»: Письма Ю.К. Терапиано В.Ф. Маркову (1953-1972) - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
А у И<���рины> В<���ладимировны> выходит очень, очень хорошо и живо, пожалуй, даже живее, чем кое-что в «Петербургских зимах».
Беда в том, что сил у И<���рины> В<���ладимировны> сейчас не хватает, все время болеет, а это тоже отражается на работоспособности. А тут еще всякие люди, разговоры, всякая жизненная и душевная чепуха… а живя в Доме, где есть свыше 145 человек, невозможно оградить себя от вторжения этой чепухи.
Очень интересно то, что Вы говорите «о свержении Парижа». Но сил для этого у них нет, ведь брань a lа Рафальский — плохого вкуса, без чувства меры, мало что дает. Критика не может быть только ругательной, она должна быть и конструктивной, и положительной, а для этого у противников «Парижа» нет знаний, вкуса и настоящих способностей.
«Вашу книгу» — «Музу Диаспоры»? — Неужели же Тарасова Вам ее не прислала? Впрочем, «Посев» очень плохо распространяет и здесь; был свидетелем, как спрашивали «Музу», а ее в «Доме книги» не оказалось, продали все, что было, а нового — не прислали от «Посева».
Рад буду встретиться с Вами в 1964 г. [373], «е. б. ж.» [374], как писал Толстой в старости.
И<���рина> Н<���иколаевна> и я шлем сердечный привет Вашей супруге и Вам.
Ваш Ю. Терапиано
71
<���декабрь 1962 г.> [375]
Дорогой Владимир Федорович,
Поздравляю Вас с Новым годом и Р<���ождеством> Х<���ристовым> и желаю всего самого доброго Вам и Вашей семье.
У нас была забастовка почты, поэтому все вверх дном и горы писем.
Пишу на карточке, но не хочу откладывать поздравления. Очень люблю Моршена, потому что совсем не знаю его и не состою с ним в переписке. Даже Рафальский не может говорить о «петухе и кукушке»! И никакой потомственный псевдоним не скажет: «как о своих пишет!» С Хлебниковым меня попутал Ходасевич, у него неясно сказано. Рад, что Ваша книга дошла до России.
Дукельского, в сущности, я видел и слушал (он все время читал нам свои стихи) в течение часа — это все знакомство. А о «передаче» — ведь это в шутку я сказал, неужели же Д<���укельский> принял это всерьез?
Желаю Вам всего доброго.
Ваш Ю. Терапиано
А в 70 № «Н<���ового> ж<���урнала>» у М<���оршена> очень хорошее стихотворение [376].
72
22. VI.64
Дорогой Владимир Федорович,
С удовольствием встречусь с Вами — наконец познакомимся «реально».
Известите меня, пожалуйста, когда приедете в Париж [377], письмом, т. к. «pneu» [378]в Gagny не ходят. Лучше всего в первый раз мне приехать к Вам в отель, т. к. мы не знаем друг друга в лицо.
Итак, до встречи.
Передайте, пожалуйста, мой привет Вашей супруге.
Ваш Ю. Терапиано
73
8. II.65
Дорогой Владимир Федорович,
Не имея от Вас известий после нашей парижской встречи [379], я, признаться, спрашивал себя: что могло быть не так? Почему после вполне дружественных бесед — полное молчание?
Правда, я сам должен был бы раньше написать Вам. Но припадок, случившийся на улице в день встречи с Вами, превратился в затяжное осложнение моей хронической болезни желчных путей (подходящая и необходимая болезнь для критика!), и я вожусь с ним по сей день. Только недавно мой врач нашел как будто бы правильный метод лечения.
А болезнь и загруженность работой в «Р<���усской> м<���ысли»> сводила на нет мои эпистолярные позывы.
Статья «В защиту Ходасевича» появилась в 1929 году, помнится [380]. Вырезка у меня до сих пор сохранилась, но на ней нет обозначения даты. Если найдете, не откажите тогда сообщить точную дату, т. к. я хочу в одной статье [381]сделать ссылку на Г. Иванова.
Вскоре выйдет небольшой сборник стихов Ирины Владимировны «Одиночество» [382]в одном американском издательстве, а затем — мой [383]. У меня («Паруса»), в сущности, не сборник, а брошюра: это стихи, написанные с августа 63 по август 64, в «Избранные стихотворения» [384]не попавшие, всего 32 страницы.
Спрашивается, зачем издавать такую тетрадку?
Но раз предложили издать, то, конечно, глупо было бы не воспользоваться. А о «Избранных стихах» получил известие, что в Москве их кое-кто прочел и кое-кто кое-что скопировал… — Какой эзоповский «штиль»! Это меня порадовало.
В общем, как говорили мне в «Объединенных писателях» и в «Доме книги», почти вся «Рифма» и почти все другие сборники стихов ушли «туда». Там есть интерес к стихам зарубежных поэтов, их провезти легче, и крамольного в них мало.
«Пипифакс»’ом здесь, в Париже называют туалетную бумагу. Кто пустил в обращение это слово — французы или русские — не знаю, хотя это и не так важно. Маяковский воспользовался им в своих стихах «Парижанка».
Жаль, что домашние заботы отнимают надежду видеть Лидию Ивановну и Вас этим летом в Париже.
Может быть, еще все и устроится, и Вы снова получите возможность посетить Европу?
Шлю мой дружеский привет Лидии Ивановне и Вам.
Ваш Ю. Терапиано
74
13. III.65
Дорогой Владимир Федорович,
Отвечаю на Ваши вопросы.
Pipifax пишется с «х».
Антонин Петрович Ладинский (1896–1961) скончался в Москве 4 июня 61 г.
О Новелле Матвеевой [385]я ничего не знаю.
Адрес Злобина — знаю старый, т. к. очень давно его не видел и не знаю, где он сейчас и что с ним.
Zlobine, 30, Rue Hamelin, Paris 16е.
Только что получил Ваше письмо от 10 марта: Ирине Владимировне все передал.
Адреса Райса не знаю [386], я его никогда не вижу и вообще не симпатизирую его пониманию литературы.
Ирина Владимировна Вам напишет. Она дает свое согласие. Она совсем не была обижена, а просто сама находилась в «неписательном» состоянии для переписки.
Тут главное — «На берегах Невы».
Она пишет, переделывает, дополняет, а нужно бывать в «Р<���усской> мысли» каждую среду, т. е. времени как раз только на «берега» и хватает.
Теофиль Готье говорит о «броне гиппопотама» как о необходимом оружии поэта и вообще всякого пишущего. Нужно воспитывать в себе нечувствительность ко всяким внешним событиям, иначе жить нельзя.
Я прошел курс лечения, после которого мне стало легче. Надеюсь на весну и лето, будет тепло, и жизнь — какая-то жизнь в моем состоянии — снова станет возможной.
Книга И<���рины> В<���ладимировны> уже прокорректирована, а своей корректуры жду (впрочем, без большого волнения).
Сейчас меня занимают совсем иные, не литературные вопросы, но об этом можно лишь при встрече говорить, а писать — ничего не выйдет.
Литературная жизнь в Париже свелась к минимуму, т. к. почти никого уже нет и нет также и желания выступать, читать, спорить…
Но закрепить прошлое необходимо, и в этом должна помочь И<���рина> В<���ладимировна> своими «На берегах Сены».
У меня есть немало всяких материалов для «Сены», да и в памяти эта эпоха запечатлелась навсегда.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: