Наум Синдаловский - Пушкинский круг. Легенды и мифы

Но кроме блестящей победы и громогласной славы, молодые герои Двенадцатого года вынесли из Заграничных походов, длившихся целых два года, вольнолюбивые идеи, в их ярком свете отечественные концепции крепостничества и самодержавия предстали совсем по-иному, не так, как они виделись их отцам и дедам. Само понятие «патриотизма» приобрело в эти годы новую окраску, взошло на качественно новую ступень. Петербург жаждал общения. Один за другим создавались кружки, возникали общества, появлялись новые салоны. Но если раньше, говоря современным языком, в их функции входила организация досуга, теперь эти социальные объединения становились способом общения, средством получения информации, методом формирования общественного мнения. Один из таких салонов возник в доме Алексея Николаевича Оленина на Фонтанке.

Гостиная в доме Олениных в Приютине. Ф. Г. Солнцев. 1834 г.

Род Олениных по мужской линии известен из «Дворянской родословной книги», составленной еще при царе Алексее Михайловиче. Первый из известных Олениных был некий Невзор, живший в первой половине XVI века. Однако есть и иная версия происхождения рода Олениных. Герб Олениных представляет из себя щит, на золотом поле которого изображен черный медведь с сидящей на его спине девушкой в красной одежде и с царской короной на голове. В верхней части щита находятся рыцарский шлем и дворянская корона, увенчанные двумя оленьими рогами. В сложную гербовую композицию включены и другие медведи: один стоит на задних лапах и нюхает розу, два других поддерживают щит по обе его стороны.

Многосложная композиция герба является иллюстрацией к древней ирландской легенде о короле из рода О’Лейнов. Согласно легенде, умирая, король завещал все свое имущество поровну сыну и дочери. Брат, помня о старинном предсказании, что ирландский престол займет женщина, после смерти отца арестовал сестру и бросил в клетку с медведями. Но девушка не погибла. Она протянула медведям благоухающую розу и пленила их сердца. Тогда брат, смягчившись, выпустил сестру, но вскоре сам погиб. Сестра стала королевой Ирландии, но продолжала жить среди медведей. У О’Лейнов были враги, претендовавшие на трон, и поэтому они начали преследовать королеву. Тогда, чтобы спасти девушку, медведица посадила ее на спину и переправилась с ней через пролив во Францию. А уж потом потомки королевы перебрались в Польшу, а затем, при царе Алексее Михайловиче, — в Россию, где стали Олениными.

Заслуживает внимания и родословная супруги Оленина Елизаветы Марковны. Ее мать Агафоклея Александровна Полторацкая, в девичестве Шишкова, происходила из помещичьего сословия. В свое время она стала супругой мелкопоместного украинского дворянина М. Ф. Полторацкого, обладавшего необыкновенным голосом. Его пение случайно услышал граф Алексей Разумовский, привез в Петербург и сделал директором придворной певческой капеллы. По свидетельству современников, Агафоклея Александровна была необыкновенной красавицей и даже удостоилась кисти самого Д. Г. Левицкого.

Вместе с тем, в Петербурге она была широко известна своей необыкновенной жестокостью. Рассказывали, не могла спокойно заснуть, если слух ее не усладится криком избиваемого человека. Причем приказывала пороть за малейшую провинность равно как дворовых людей, так и собственных детей.

В столице ее называли «Петербургской Салтычихой», от прозвища помещицы Подольского уезда Московской губернии Дарьи Салтыковой, собственноручно замучившей около ста человек. В 1768 году, за полвека до описываемых нами событий, Салтычиху за жестокость осудили на заключение в монастырскую тюрьму, где она и скончалась. Имя ее стало нарицательным.

Если верить фольклору, пытались наказать и «Петербургскую Салтычиху». Говорят, едва взошел на престол Александр I, как по городу разнесся слух, что государь, наслышавшись о злодействах Полторачихи, «велел наказать ее публично на Дворцовой площади». Весть тут же разнеслась по всему городу, и толпы народа бросились посмотреть на экзекуцию. Полторацкая в это время сидела у своего окна. Увидев бегущих, она спросила: «Куда бежите, православные?» — «На площадь, смотреть, как Полторачиху будут сечь», — ответили ей. «Ну что ж, бегите, бегите», — смеясь, говорила им вслед помещица. По другой легенде, придя в ярость от того, что ее якобы собираются наказать плетьми, она приказала запрячь коней и «вихрем понеслась по площади с криком: „Подлецы! Прежде, чем меня выпорют, я вас половину передавлю“».

В Петербурге Агафоклея Александровна владела огромным участком земли между Обуховским (ныне Московским) проспектом, Гороховой улицей, рекой Фонтанкой и Садовой улицей. У нее было три дочери, им она и разделила свои земли в приданое. Свою долю участка получила одна из них — Елизавета Марковна, когда вышла замуж за будущего директора Публичной библиотеки и президента Академии художеств Алексея Николаевича Оленина.

А. H. Оленин

Сам Оленин родился в Москве и впервые в Петербурге появился в 1774 году. Здесь он воспитывался у своей родственницы Е. Р. Дашковой, в то время возглавлявшей Петербургскую Академию наук. Смышленого мальчика заметила Екатерина II. Она приказала записать его в Пажеский корпус. За три года до выпуска, по повелению императрицы, Оленин отправился за границу «для совершенствования знаний в воинских и словесных науках». Там он учился сначала в Артиллерийском училище, а затем в Дрезденском университете. Параллельно небезуспешно занимался языками, рисованием, гравировальным искусством и литературой. В 1786 году за составленный им в Германии «Словарь старинных военных речений» Российская академия избрала его своим членом. Только этот, далеко не полный список достоинств Оленина оказался вполне достаточным, чтобы в 1811 году его назначили директором петербургской Публичной библиотеки.

Салон Оленина в собственном его доме на набережной Фонтанки считался одним из самых модных в Петербурге. В художественных и литературных кругах его называли «Ноевым ковчегом», столь разнообразны и многочисленны были его участники. Постоянно посещали салон Крылов, Гнедич, Кипренский, Грибоедов, братья Брюлловы, Батюшков, Стасов, Мартос, Федор Толстой и многие другие. Охотно бывал здесь и Пушкин. Тут он заводил деловые знакомства и влюблялся, читал свои новые стихи и просто отдыхал душой.

Во время одного из посещений салона Олениных в доме № 125 по современной нумерации, на Фонтанке, согласно легенде, Пушкин встретился с Анной Керн, поразившей его юное воображение. Современные архивные разыскания показали, что встреча эта произошла в соседнем доме (№ 123), также принадлежавшем А. Н. Оленину. Правда, хозяева дома проживали там только до 1819 года, в то время как встреча Пушкина с красавицей Анной Керн датируется январем — февралем 1819 года. Строго говоря, серьезного, а тем более принципиального значения эта небольшая путаница с адресом и датой не имеет. Однако кружок Оленина приобрел в Петербурге такую известность, что фольклорная традиция связывала с ним, а значит и с домом, где проходили собрания кружка, все наиболее существенные события биографий своих любимцев. Так или иначе, благодаря этой встрече появилось одно из самых прославленных лирических стихотворений Пушкина, а сама Анна Петровна стала известна не только современникам поэта, но и многим поколениям читающей публики после Пушкина.