Хорхе Борхес - Как сделать детектив

Но им следует набраться терпения. Вполне может случиться так, что в будущем, когда литературоведы обратятся к рассмотрению художественной прозы англоязычных народов первой половины нашего столетия, они несколько легкомысленно обойдут молчанием сочинения «серьезных» романистов и сосредоточат внимание на многочисленных и разнообразных достижениях писателей-детективщиков. И в первую очередь они должны будут объяснить причину огромной популярности этого литературного жанра. Они ошибутся, если объяснят ее повышением уровня грамотности и сопутствующим появлением массы ненасытных, но малообразованных читателей, поскольку им тут же придется признать, что детективами увлекались также ученые мужи и женщины с отменно тонким вкусом. Я объясняю это просто. Писатели-детективщики берут тем, что у них есть наготове история и они рассказывают ее коротко. Им нужно завладеть нашим вниманием и удержать его, поэтому они приступают к делу без промедления. Им нужно разжечь любопытство читателя, держать его все время в напряжении и нагнетать события, подогревая читательский интерес. Им нужно, далее, сделать так, чтобы читатель симпатизировал тем персонажам, каким следует, и изобретательность, с которой они добиваются этого, является не последним из их козырей. Наконец, им нужно подготовить яркую, убедительную кульминацию. Короче говоря, им приходится писать, следуя естественным законам повествования, которым люди следовали еще с тех пор, как какой-то малый с хорошо подвешенным языком рассказал историю об Иосифе в шатрах израильских.

В противоположность им «серьезные» писатели нашего времени сплошь и рядом не имеют для нас наготове никакой истории; более того, они почему-то позволили убедить себя в том, что в изящной словесности рассказывать историю — это нечто второстепенное, чем можно пренебречь. Так они выбросили за борт наиболее сильное средство воздействия на нашу общую человеческую природу, какое только было в их распоряжении, ибо желание слушать истории, несомненно, всегда было свойственно роду людскому. Поэтому если писатели-детективщики отбили у них читателей, то винить они должны только себя. Вдобавок ко всему многие из них невыносимо многоречивы. Не так уж часто они понимают, что для раскрытия темы есть свой предел, и посему размазывают на четырехстах страницах то, что вполне могли бы рассказать на ста. К многословию побуждает их и современное модное увлечение психологическим анализом. По-моему, злоупотребление психологическим анализом так же вредит нынешней «серьезной» литературе, как вредило романам XIX века злоупотребление пейзажными описаниями. Ныне мы знаем: пейзажные описания должны быть краткими и служить одной-единственной цели — развитию действия. Те же требования следует предъявлять и к психологическому анализу. Короче говоря, писателей-детективщиков читают из-за их достоинств, несмотря на их очевидные зачастую недостатки; «серьезных» писателей читают по сравнению с ними мало из-за присущих им недостатков, несмотря на их выдающиеся зачастую достоинства.

До сих пор речь шла о простой детективной истории, построенной на основе принципов, изложенных Эдгаром По в новелле «Убийства на улице Морг». В течение последней половины столетия подобные детективные истории писались тысячами, и их авторы из кожи лезли вон, стараясь придать им привлекательную новизну. Я уже упоминал здесь о необычных способах убийства. Писатели немедленно использовали для этих целей каждое открытие, каждое новшество в науке и медицине. На какие только ухищрения они не пускались: закалывали своих жертв острыми сосульками; убивали их электрическим током, пропущенным через телефон; вводили им в кровеносные сосуды пузырьки воздуха; инфицировали их помазок для бритья бациллами сибирской язвы; умерщвляли их, заставив лизнуть отравленную почтовую марку; пристреливали из пистолетов, спрятанных в фотоаппаратах; отправляли их на тот свет при помощи невидимого смертоносного излучения. Все эти экстравагантные способы убийства слишком неправдоподобны, чтобы казаться хоть сколько-нибудь убедительными.

Конечно, детективщики проявляли иной раз настоящие чудеса изобретательности. Одной из хитроумнейших их выдумок стала так называемая «загадка запертой комнаты»: в комнате, запертой изнутри, находят труп человека, который явно был убит, хотя по логике вещей убийца никак не мог попасть внутрь или выбраться наружу. Эдгар По реализовал эту идею в рассказе «Убийства на улице Морг». Удивительно, как это никто из критиков не заметил очевидной ошибки, закравшейся в его объяснение загадки убийства. Как припомнит читатель, когда соседи, разбуженные ужасными криками, врываются в дом, где жили две женщины, мать и дочь, обнаруживается, что обе они убиты, притом труп дочери находят в комнате с запертой изнутри дверью и с надежно запертыми, тоже изнутри, окнами. Мсье Дюпен доказывает, что убившая их огромная обезьяна проникла внутрь через открытое окно, которое потом, после того как животное сбежало через него, захлопнулось под действием собственной тяжести. Любой полицейский разъяснил бы ему, что две француженки, из которых одна старуха, а другая женщина средних лет, ни за что не оставили бы на ночь окно открытым, чтобы не допустить внутрь вредного ночного воздуха. Так что, каким бы путем ни попала обезьяна в дом, она никак не могла забраться туда через открытое окно. Впоследствии этот прием «запертой комнаты» с большой выдумкой использовал Картер Диксон, но его успех породил такое количество подражателей, что теперь «запертая комната» утратила всю прелесть новизны.

Вообще использовались все мыслимые приемы и ходы. Описаны все виды декораций, в которых происходит действие детектива: званый вечер в загородном доме в Суссексе, на Лонг-Айленде или во Флориде; тихая деревушка, в которой не происходило никаких происшествий со времен Ватерлоо; замок на Гебридских островах, отрезанный штормом от внешнего мира. Равно как и все мыслимые улики, что служат ключом к разгадке: отпечатки пальцев, следы на земле, окурки, запахи духов, просыпавшаяся пудра. И все эти стопроцентные алиби, несостоятельность которых доказывает детектив; собаки, которые не поднимают лай, из чего надо сделать вывод, что убийцей был человек, им знакомый (впервые этот ход применил, по-моему, еще Конан Дойл); зашифрованные письма, которые сыщик расшифровывает; неразличимые близнецы и потайные ходы. Так что девица, разгуливающая без достаточного на то основания по пустым, безлюдным коридорам и оглоушенная какой-то таинственной фигурой в маске, просто выведет теперь из терпения читателя, как и девица, навязывающая свое общество детективу в момент выполнения им опасного задания и в результате спутывающая его планы. Все эти декорации, все эти ключи к разгадке тайны, все эти головоломные загадки заезжены, выжаты, как лимон. Писатели-детективщики, само собой разумеется, отлично понимают это и стараются как-то оживить сто раз рассказанные истории с помощью все более экстравагантных выдумок. И совершенно тщетно. Каждый способ убийства, каждый хитрый прием расследования, каждая уловка, призванная направить читателя по ложному следу, каждое место действия в каждом слое общества — все это пережевывалось снова и снова. Детективный роман чисто дедуктивного плана исчерпал себя.