Стивен Прессфилд - Война за креатив. Как преодолеть внутренние барьеры и начать творить

Мне особенно нравится предостережение против святотатства — использования священного в низких целях:

Это тяжкое преступление, которое влечет разрушение души. Это проституция. Это отступничество.

Итак, мы призываем Музу затем, чтобы сделать свое творенье не просто великим, но и живым.

Славно.

Мы прочитали нашу молитву. Мы готовы к работе. И что дальше?

Пока кто-то не возьмет на себя обязательство, все действия будут неэффективны, поскольку то и дело будут возникать сомнения, а также мысли о возвращении назад. Относительно всех инициатив есть одна простая истина, которая, если ее проигнорировать, сведет на нет бессчетное число идей и планов: в тот момент, когда вы возьмете на себя обязательство, само провидение двинется вам навстречу. Все, что произойдет, произойдет для того, чтобы помочь вам, но этого никогда бы не произошло, если бы вы не приняли решение. От решения зависит весь поток дальнейших событий: всевозможные непредвиденные происшествия, встречи и материальная помощь, о которых вы и мечтать не смели. И все это пойдет вам на пользу. Сию же минуту хватайтесь за то, что вы можете или мечтаете сделать, и начинайте! Смелость таит в себе гений, силу и волшебство.

Вы видели «Небо над Берлином» — фильм Вима Вендерса об ангелах среди нас? (Американский ремейк с Мег Райан и Николасом Кейджем назывался «Город ангелов».) Мне кажется, что все показанное в этом фильме — правда. Я верю в существование ангелов. Они здесь, но мы не можем их видеть.

Ангелы работают на Бога. Их задача — помогать нам. Пробудить нас. Встряхнуть.

Ангелы — агенты эволюции. В каббале ангелы описываются как пучки света, олицетворяющего разум, сознание. Приверженцы каббалы верят в то, что над каждой травинкой парит ангел, шепчущий: «Расти! Расти!» Более того, я верю в то, что над всем человечеством парит один суперангел, кричащий: «Развивайся! Развивайся!»

Ангелы похожи на муз. Они знают вещи, которых мы не знаем. Они хотят помочь нам. Они стучатся в наши окна. Но мы их не слышим. Мы заняты какой-то ерундой.

Но вот когда мы начинаем…

Когда мы задумываем дело и всерьез беремся за него, преодолев страх, происходит нечто удивительное.

В скорлупе появляется трещина. Она похожа на первую трещину, которая появляется, когда цыпленок проклевывается из скорлупы. Ангельские акушерки собираются вокруг нас; они помогают нам, пока мы производим на свет самих себя, того человека, стать которым мы рождены, чья судьба закодирована в нашей душе, нашем демоне , нашем гении .

Когда мы начинаем, мы узнаем наш путь и позволяем ангелам войти и сделать свою работу. Они могут разговаривать с нами, и это делает их счастливыми. Это делает счастливым Бога. Вечность, как сказал бы Блейк, открыла ворота во время. И мы вошли.

После работы я отправляюсь на прогулку в горы. Я беру с собой диктофон, потому что знаю: по мере того, как мое сознание будет замолкать при ходьбе, подсознание вмешается и начнет говорить:

«Словосочетание “смотреть искоса” на странице 342… надо бы заменить на “нежно поглядывать”. Ты повторился в главе 21. Последнее предложение — совсем как в середине главы 7».

Такой вот вздор приходит в голову. Приходит ко всем нам, каждый день, каждую минуту. Страницы, которые я пишу сейчас, были продиктованы внутренним голосом мне вчера; они заменяют предыдущее, более слабое введение в раздел. Теперь я записываю новый, улучшенный вариант — прямо с диктофона.

Этот процесс саморедактирования настолько привычен, что мы даже не замечаем его. Но это чудо. А его последствия просто поражают.

Но кто же в данном случае редактор? Кто дергает нас за рукава?

Что мы понимаем в устройстве наших душ, когда, без каких-либо усилий с нашей стороны или даже без каких-либо мыслей об этом, какой-то голос у нас в голове начинает давать нам советы (причем мудрые советы) о том, как выполнить нашу работу и прожить нашу жизнь? Чей это голос? Что за программа начинает работать, анализируя гигабайты информации, пока мы заняты чем-то еще?

Это ангелы?

Это музы?

Это бессознательное?

Это подсознание?

Что бы это ни было, оно умнее нас. Гораздо умнее. Нам не нужно рассказывать этому внутреннему редактору о том, что нужно делать. Он делает всю работу самостоятельно. Похоже, ему хочется работать. Похоже, ему это нравится.

Что именно он делает?

Он организует хаос.

Принцип организации встроен в природу. Даже сам хаос самоорганизуется. Выйдя из изначального беспорядка, звезды начинают двигаться по своим орбитам; реки текут к морю.

Когда мы, подобно Богу, начинаем создавать свою вселенную — книгу, оперу, новую компанию, — используются те же самые принципы. Наш сценарий превращается в трехактную структуру; наша симфония оформляется в ноты; наша фирма по производству сантехники находит оптимальную систему сбыта. Как это происходит? У нас появляются идеи. Озарения вспыхивают у нас в головах, когда мы бреемся, принимаем душ и, как это ни удивительно, даже когда мы работаем. Ангелы, отвечающие за это, очень умны. Если мы что-нибудь забываем, они нам напоминают. Если мы отклоняемся от курса, они возвращают нас. Какие выводы мы можем сделать из этого?

Очевидно, что в работу вступает некий высший интеллект, независимый от нашего сознания и все же объединенный с ним, который обрабатывает наш материал для нас и рука об руку с нами.

Вот почему художники такие скромные. Они знают, что они не делают работу, а просто пишут под диктовку.

Вот почему «нетворческие люди» ненавидят «творческих». Потому что они завидуют. Они чувствуют, что художники и писатели получили доступ к некоей энергетической системе, с которой они сами не могут установить связи.

Конечно, это чушь. Мы все креативны. У нас у всех одинаковая душа. Одни и те же повседневные чудеса происходят в наших головах день за днем, минута за минутой.

Когда мне было 20 с чем-то лет, я водил фуры компании Burton Lines, расположенной в городе Дарем, штат Северная Каролина. Я не слишком-то хорошо справлялся с этой работой — демоны саморазрушения овладели мной. Только слепое везение помогло выжить мне и тем бедолагам, которым случилось оказаться на шоссе вместе со мной. Это было трудное время. Я мучился от разлуки с женой и семьей. Однажды ночью я увидел сон.

Снилось мне, что я был членом экипажа авианосца. Только корабль стоял на суше. У него еще работали двигатели и аппаратура, но он был в полумиле от океана. Матросы понимали всю тяжесть ситуации, они очень сильно нервничали. Единственным светлым пятном было то, что на борту находился сержант морской артиллерии под прозвищу Ларго. Во сне казалось, что это самое крутое из всех возможных прозвищ. Ларго. Оно мне нравилось. Ларго был типичным пожилым сержантом, вроде персонажа Берта Ланкастера — Уордена — из фильма «Отныне и во веки веков». Единственный парень на корабле, который точно знает, что происходит, упрямый старый сержант, который принимает все решения и действительно командует парадом. Но куда же подевался Ларго? Я, жалкий, стоял у железной дороги, когда подошел капитан и начал со мной говорить. Даже он заблудился. Это был его корабль, но он не знал, как вытащить его с суши. Я нервничал, начинал разговаривать со старшими офицерами и не мог придумать, что бы такое сказать. Капитан, похоже, не замечал этого; он просто случайно повернулся ко мне и сказал: «Что нам, черт возьми, делать, Ларго?»