Клайв Стейплз Льюис - «И снова Бард…» К 400-летию со дня смерти Шекспира

Я прилегла б.

И не одна, я чаю?

Как повезет, мадам.

Ну что ж, пойдем.

Что скажешь о красавице?

Чудесна.

И только?

В целом мире равных нет.

Как не любить ее самозабвенно?

За всех не поручусь. Я — полюбил.
Будь прокляты глаза мои! Оковы
Мне стали в тягость.

Ты в нее влюблен?

Кто б устоял?

И ты ее желаешь?

Сильнее, чем свободу.

Я ее
Увидел первым.

Вздор!

Не вздор, а правда.

Я тоже ее видел.

Но не смей
Любить ее!

В ней почитать богиню,
Тебе подобно, не намерен я.
Я женщину люблю в ней. Так что оба
Вольны любить.

Любить не будешь ты!

Любить не буду? Кто же воспретит мне?

Я — тот, кто первым увидал ее,
Я первым прелести ее присвоил
Влюбленным взглядом. Если любишь ты
И думаешь разбить мои надежды,
Предатель ты; лжив, как твои права
На эту деву. От родства и дружбы
И всяких уз меж мною и тобой
Я отрекусь, коль ты о ней помыслишь.

Да, я люблю ее. Коль на кону
Стояла б жизнь моих родных и близких,
Любил бы все равно — да, всей душой!
Когда тем самым я тебя теряю,
Я говорю: прощай же, Паламон!
Да, я люблю, и, полюбив, достоин
Искать ее любви, и притязать
На красоту ее я столь же вправе,
Как Паламон или любой иной
Сын своего отца.

Ты ль звался другом?

Да, им я был. Что на тебя нашло?
Давай я здраво рассужу. Не я ли
И плоть, и кровь твоя, и часть души?
Ты часто говорил, что Паламон я,
А ты — Арсит.

Так!

Разве не делю
Я гнев, и радости, и страхи друга?

Быть может.

Так зачем же ты в любви
Единоличен — подло, не по-братски?
Скажи по чести: недостоин я
Взгляд на нее поднять?

Поднять — достоин.
Но вот задерживать — не смей.

Коль друг
Врага завидел первым, надо ль ждать мне,
Не атакуя и забыв про честь?

Да, если враг — один.

Но если биться
Со мной он предпочтет?

Пусть скажет сам,
И дальше твоя воля. Но иначе,
Коль не отступишься, ты — негодяй,
Проклятый изверг!

Ты безумен.

Как же
Мне не безумствовать, коль низок — ты?
И если я, охваченный безумьем,
Убью тебя, то по заслугам.

Фи!
Ребячиться не полно ли? Я буду
Ее любить, я должен и могу,
И вправе, и посмею.

Кабы только
Тебе, подлец, и другу твоему
Всего на час бы обрести свободу
И взяться за мечи — уж я б отбил
Тебе охоту красть любовь чужую!
Да ты гнуснее, чем карманный вор!
Вот только высунь голову в оконце,
Тебя гвоздями к косяку прибью!

Слабак, глупец, не сможешь, не посмеешь!
Ах, голову? Да я протиснусь весь
И спрыгну в сад, едва ее завижу,
В ее объятья, чтоб тебя позлить.

Молчи; идет смотритель. Кандалами
Тебе я вышибу мозги.

Ну-ну.

Не обессудьте, господа…

В чем дело?

Милорд Арсит, вас к герцогу зовут.
Зачем — не знаю.

Я готов, тюремщик.

Принц Паламон, я должен разлучить
Вас с милым родичем.

Так разлучи же
И с жизнью заодно! Зачем он зван?
Что, коли их поженят? Он красавец,
Я чаю, герцог заприметил в нем
И кровь, и стать. Но что за вероломство!
Друг предал друга! Коль добудет ложь
Ему столь благородную супругу,
Так честному не стоит и любить.
Когда бы мне ее увидеть снова
Хотя бы раз — и благодатный сад,
И плод, и цвет — вдвойне благословенны
Под ясным взглядом девы. Кабы стать
Тем деревцом, цветущим абрикосом,
Мне в следующей жизни повезло —
Я беззаботно простирал бы ветви
К ее окну, я б ей дарил плоды,
Достойные богов — приумножая
Ее блаженство, юность и красу;
Не будь она божественна, с богами
Ее бы уравнял я — им на страх.
Тогда она меня бы полюбила.