Ирина Паперно - Советский опыт, автобиографическое письмо и историческое сознание: Гинзбург, Герцен, Гегель

61 См. об этом у: Гинзбург Л. О психологической прозе. С. 85–86.

62 Les conceptions hОgОliennes par Alexandre KojПve. P. 167. Эти слова повторяют конспект лекции в основном курсе Кожева (в котором Сталин, однако, не упомянут): KojПve A. Introduction И la lecture de Hegel / PubliОes par Raymond Queneau. Paris: Gallimard, 1947. P. 153. См. русский перевод: Кожев А. Введение в чтение Гегеля / Пер. с фр. А. Г. Погоняйло. СПб.: Наука, 2003. С. 197. (Мой текст использует, в видоизмененном виде, перевод Погоняйло.) О том, что Кожев видит в этом пассаже Гегеля (о котором он не раз говорил и писал) прямое указание не только на Наполеона (который Гегелем не упомянут), но и на Сталина, писал Доминик Офре (Dominique Auffret). См.: Auffret D. Alexandre KojПve: La philosophie, l’Оtat; la fin de l’Histoire. Paris: Bernard Grasset, 1990. P. 242–246.

63 Les conception hОgОliennes par Alexandre KojПve. P. 168; Кожев А. Введение в чтение Гегеля. С. 197. (Мой текст видоизменяет перевод Погоняйло.)

64 Замечание Дени Олье (Denis Hollier). См.: Les conception hОgОliennes par Alexandre KojПve. P. 166. Отождествление Наполеона и Сталина, а также увлечение Кожева Сталиным отмечалось неоднократно, в частности: Auffret D. Alexandre KojПve. P. 74–75, 242–246, 255, 435. См. также: Shadia B. Drury. Alexandre KojПve. The Roots of Postmodern Politics. N. Y., 1994. P. 35–37. Важный источник — интервью с Кожевым: Lapouge G. Entretien // La Quinzaine littОrature 53 (1–15 July, 1968). P. 18–20. Оставляю в стороне высказанное в прессе мнение, будто Кожев был советским агентом; см.: Ritter H. Spion des Weltgeistes // Frankfurter Allgemeine Zeitung. 1999. 29 September (впервые это обвинение появилось в газете «Le Monde» 16 сентября 1999 г.). За информацию об этой газетной сплетне и за плодотворные дискуссии благодарю Галина Тиханова. Тиханов посвятил статью роли Кожева как политического философа современности и отношениям между Кожевым и теоретиком «политической теологии» ХХ века, Карлом Шмиттом. См.: Tihanov G. Regimes of Modernity at the Dawn of Globalisation: Carl Schmitt and Alexandre KojПve // Other Modernisms in an Age of Globalization / Eds. D. Kadir, D. LЪbbermann. Heidelberg, 2002.

65 Jahanbegloo R. Conversations with Isaiah Berlin. N. Y., 1992. P. 64–65. Ту же историю, но без философской подоплеки Берлин, если верить книге «Сэр», рассказывал Анатолию Найману: Найман А. Сэр. М.: Эксмо–пресс, 2001. С. 225–228.

66 Рейс Е. Кожевников, кто Вы? М.: Русский путь, 2000. С. 69, 77. См. также с. 78–79. За указание на этот источник благодарю Александра Дмитриева.

67 Djilas M. About Stalin, Probably for the Last Time [1969] // Parts of a Lifetime / Ed. M. Milenkovitch, D. Milenkovitch. N. Y., 1975. P. 318 (эллипсис в оригинале). Имеется русский перевод: Джилас М. Разговоры со Сталиным. М.: Центрполиграф, 2002.

68 Козлов С. Наши «новые истористы» // НЛО. 2001. № 50. С. 129–130.

69 Калинин И. Александр Пятигорский. Рассказы и сны // Новая русская книга. 2001. № 3/4. С. 28.

7 °Cпор о Герцене и о генеалогиях, восходящих к Герцену, имел место на Х Банных чтениях в 2002 г. (см. отчет в: НЛО. 2002. № 55. С. 436–444). Он хорошо иллюстрирует и богатую традицию «борьбы за Герцена», и ее современное состояние. Дебаты о том, был ли Герцен либералом или социалистом, давно ведутся в западной историографии. Британская исследовательница Айлин Келли говорила о Герцене в этом ключе (см. ее очерк «Был ли Герцен либералом?»: НЛО. 2002. № 58). Против самой постановки проблемы возражал Михаил Габович, указавший на размытость понятия «либерализм»; в своем докладе он говорил о том, как строятся различные «генеалогии либерализма». Интерпретация Герцена как поборника либеральных представлений о свободе личности восходит к И. Берлину, в частности к очерку о Герцене, неоднократно публиковавшемуся на Западе в 1950‑е и 1970‑е годы (первая русская публикация: НЛО. 2001. № 49). Концепция Келли направлена против Мартина Малия и его влиятельного исследования «Alexander Herzen and the Birth of Russian Socialism, 1812–1855» (1961) (глава из него также появилась в «НЛО», № 49), которое показывает становление Герцена–социалиста. И Берлин, и Келли ставят политические взгляды Герцена в непосредственную связь с его философией истории. Так, Герцен–либерал, изображаемый Берлиным и Келли, оказывается противником гегельянского исторического детерминизма и теории прогресса, сторонником представления о том, что «ни природа, ни история никуда не идут » (сформулированного в книге «С того берега» и главе «Роберт Оуэн» в «Былом и думах»). Келли видит в позиции своих противников причины не научные, а идеологические — следы дебатов «холодной войны». Стремясь к восстановлению «подлинного голоса Герцена» (искаженного, как она пишет, и «либеральными западными историками», и «советскими толкователями»), она, однако, связывает свой образ Герцена с нынешним историческим моментом, рассуждая об «эхе Герцена» в посткоммунистической России. Вспомним, что практика приспособления образа Герцена к нуждам исторического и политического момента началась в русской мысли в 1900‑е и возобновилась в 1920‑е годы. Сергей Булгаков в очерке «Душевная драма Герцена» (вошедшем в сборник «От марксизма к идеализму», 1903), по следам Достоевского, создал трагический образ Герцена, нравственно уничтоженного нигилистическим отчаянием (это Герцен — Ницше, при отрицательном отношении к Ницше). А Петр Струве в речах о Герцене 1908 и 1912 гг. похвалил Герцена за антиутопический гуманизм. В этом контексте обычно забывают о книге статей Иванова — Разумника «Герцен» (Пг.: Колос, 1920). В статьях 1918 и 1920 гг. Иванов — Разумник прямо говорит о Герцене как о части понятия «мы–интеллигенция» и как о своем «современнике», который как будто бы пишет «о наших днях». Его Герцен — «социалист», а не «либерал» (Иванов — Разумник пользуется именно этими терминами). Однако и этот Герцен — противник «позитивной теории прогресса, исходящей из принципа социализма», которая «достигает своего апогея в <���…> марксизме» (с. 175–176). По мнению Иванова — Разумника, Герцен, преодолев гегельянство, «окончательно» сформулировал свою философию истории в книге «С того берега» (с. 164). Книга «А. И. Герцен. Систематическая хрестоматия», вышедшая под редакцией Иванова — Разумника в 1923 г. в издательстве «Скифы» в Берлине, предложила тематический монтаж цитат из Герцена, «недогматического» и полного «противоречий» мыслителя (с. 9–10). Наконец, Г. Г. Шпет в книге «Философское мировоззрение Герцена» (1921) произвел последовательную ревизию взглядов Герцена. Как показал В. М. Живов в докладе на Х Банных чтениях («Апология Герцена в феноменологическом исполнении»), ревизия, предпринятая Шпетом, была вызвана желанием изъять Герцена из строящейся советско–марксистской идеологии и из советской генеалогии революционной мысли. Переосмысляя гегельянство Герцена, Шпет создает, по словам Живова, «ницшеанизированного Герцена», «превращая Герцена в последовательного антиутописта» (при этом Ницше оказывается у Шпета положительным героем). Живов, в отличие от Келли, говорит не о «подлинном голосе Герцена», а об истории различных интерпретаций Герцена. Мне трудно согласиться с мыслью о том, что Герцен — «либерал», и с тем, что картина истории в книге «С того берега» или главе «Роберт Оуэн» — «окончательная». Однако в задачи настоящей статьи входит не участие в споре о том, кем был «настоящий Герцен», но продолжение исследований исторических интерпретаций Герцена, связанных с построением различных генеалогий «русской интеллигенции».