Александр Фломастер - Игра правил

— В каком смысле, — отстранившись назад от изумления, воскликнул В, — свобода человека в разрушении жизни другого человека ограничена? Я ведь могу произвольно взять и ударить любого человека, если захочу, разве не так? И мне нет дела до его спектра исходов. Гипотетически я могу хоть прямо сейчас взять эту шахматную доску и разбить её об твою голову. Разве нет?

— Слышал когда-нибудь термин «апория»? — невозмутимо отреагировал Мотя. — Он означает вымышленную ситуацию. Логически верную, но не существующую в реальности. Так вот, если бы мы не сидели за нашим столом здесь и сейчас, а сидели за столом в художественном произведении, то ты бы непременно имел возможность вскочить и ударить. Кинематографические или литературные герои имеют возможность совершать абсолютно хаотичные действия. Художественные произведения наносят человеку колоссальный вред своей недостоверностью. Ведь с экранов и страниц человека с самого детства убеждают в непоследовательности и случайности происходящих событий. По той причине, что происходящие в кино и литературе события конструируют создатели произведений. И, разумеется, они не учитывают причинно-следственной связи Закона усложнения материи. Наивно было бы полагать, что в книге или в кино действия героев сконструированы с учётом совокупности их событийных проекций, основанных на объёмах действий и спектре исходов. Вся череда событий и поступков героев, описываемых во всех художественных произведениях, — это набор случайных фантазий автора; вымысел, не имеющий ничего общего с реальностью. Неплохую попытку увязать причинно-следственную связь с художественными героями демонстрировал посредством аналогий Михаил Афанасьевич в «Мастере и Маргарите». По уровню въедливости и глубины взора на суть вещей мощь пера маэстро и в самом деле бесподобна. Но всё же истинное положение материи и подлинные причины её течения подвластны только самому Закону усложнения материи и никому более. События в художественных произведениях и события в реальной жизни — это две огромные разницы. И страшная проблема в непонимании этого факта. Когда люди проецируют жизнь вымышленных героев на реальный мир: «Такой-то герой в таком-то фильме сделал то-то и после этого живет вот так-то, значит, и в реальном мире всё так же!» Люди запоминают множество увиденных художественных эпизодов, множество действий выдуманных героев и мешают их в одну кучу с реальными ситуациями, увиденными в реальной жизни у реальных людей, получая на выходе мешанину заблуждений. В то время как какой-нибудь вымышленный герой не смог бы реализовать и сотой части своих действий по вмешательству в жизни окружающих. Точно так же, как в фильме с Арнольдом Шварценеггером «Последний киногерой». Как только герой Шварценеггера попал в фильме в «реальный мир», то у него сразу же пропала суперживучесть и стопроцентная меткость. Все способности Джека Слэйтера урезались на 80 %. Только то был «реальный мир» в продолжающемся кино. А попади его герой в настоящий реальный мир, то его способности урезались бы ещё на 95 % от тех, что остались. Добавились бы рамки Закона усложнения материи: учёт событийных проекций со спектром исходов других людей. Львиную долю из того, что творят киношные герои на экране, они попросту не смогли бы осуществить из-за спектра исходов других людей. А за свои остаточные выкрутасы получали бы в ответ отрицательные событийные проекции такого объёма, что погибли бы через пару дней от истощения ресурсов для действия…

— Подожди-подожди, — заламывая до хруста свои пальцы и ехидно улыбаясь, напирал В. — Чисто гипотетически. Я ведь могу схватить доску и причинить тебе вред. И меня ничто не остановит. Вот он я. Вот он ты. А вот доска. Прямо здесь и сейчас. Получается, что моя свобода выбора распространяется на твою жизнь, и мне без разницы, чего ты там наработал, — что я захочу, то и сделаю с твоей жизнью.

— Знаешь самую главную проблему современной квантовой физики? — с поразительным безразличием к набирающей оборот ситуации продолжал говорить Мотя. — Главная проблема современной квантовой физики — в её математизации. В блужданиях по гипотетическим тропам. Где по цифрам на бумаге вроде всё сходится, а в реальности всё совсем не так. Как с чёрными дырами и выдуманной под эту математизацию их умопомрачительной массой. Или с котом Шрёдингера, находящимся в неопредёленном состоянии. Всё это только гипотетически. В реальности кот не может находиться в двух состояниях одновременно: он либо жив, либо мертв. В реальности один человек проходит по тёмному переулку, наполненному маргинальным элементом, и с ним ничего не происходит. А другой средь бела дня и в центре города получает от людей урон. Случайность? Как будто бы да. А в реальности закон сохранения энергии, выраженный спектром исходов. В реальности соблюдаются чёткие паттерны природы. Маргинальные элементы не могут воздействовать на человека разрушением, выходящим за рамки спектра его исходов. Они не могут ударить его кулаком в лицо, потому что он не заработал встречи с ними. Он не заработал отрицательных событийных проекций такого объёма. И, следовательно, удар кулаком в лицо он от них не получит. В реальности водитель не свернёт в едущий по встречной полосе грузовик и не устроит жуткую аварию в твоей жизни, если твой спектр исходов не предполагает взаимодействия с человеком, способным на подобное. В реальности ты не возьмёшь доску и не разобьёшь её об мою голову, потому что у тебя есть ряд даже объективных причин не делать этого. Во-первых, ты в гостях. Во-вторых, ты не желаешь по-настоящему наносить мне вред. В-третьих, начав конфликт, ты сам можешь оказаться его жертвой. Суть в том, что я наработал сидеть за этим столом именно с тобой, а не с каким-то отморозком, способным ударить меня по голове шахматной доской. Поэтому у человека всегда есть конкретные рамки, не позволяющие участвовать ему в каких-то гипотетических разрушающих действиях других людей. Гипотетическая возможность любого разрушительного действия не имеет никакого практического значения для реальной жизни. Для кинематографических героев — да. Для реальных людей — нет. Гипотетическая возможность разрушительного действия — это апория.

— Апория, — настороженно заговорил В, — это не совсем то, о чём ты говоришь. Чтобы поумничать термином «апория», нужен был несколько иной контекст. Но с апорией ладно, все твои ляпы подтирать — жизни не хватит. В общем, ты на сто процентов уверен, что я сейчас не возьму шахматную доску и не ударю ей тебя по голове? Так? — Тон, которым В задал вопрос, мне очень не понравился. Прослеживалось явное желание приступить к практической части озвученного.