Лев Балашов - Занимательная философия. Учебное пособие [6-е издание, переработанное и дополненное]

Общество существует в определенных рамках и если в результате его развития рамки начинают стеснять его, оно начинает ломать их и вот эта ломка называется революцией.

Я не отделяю октябрь от февраля. Это фактически был единый революционный процесс, который продолжался еще много-много лет.

Прошло уже свыше ста лет. Это большое расстояние, даже по историческим меркам. И мы видим: революция грандиозная, оказавшая гигантское влияние на ход мировой истории.

Революции в Нидерландах, в Англии 17-го века и во Франции конца 18 века протекали в парадигме повышения градуса индивидуализма, права частной собственности, других индивидуальных прав человека… Их называли буржуазными революциями.

Великая русская революция протекала прямо противоположным образом, в парадигме повышения градуса коллективизма, противопоставления общего блага частной пользе и даже уничтожения частной собственности. Поначалу она шла стихийно, в чем-то повторяя путь западноевропейских революций. Завершилась же радикальным Октябрьским переворотом, как идеологическая революция, нацеленная на построение коммунистического, гиперколлективистского общества, на уничтожение частной собственности.

Этот опыт великой русской революции был в чем-то положительным, в чем-то отрицательным. Однозначной оценки здесь быть не может. На примере этой революции, 73-х лет ее осуществления человечество испробовало путь создания коллективистского общества, для которого неприемлем институт частной собственности. Опыт оказался, в конечном счете, неудачным.

Но можно ли на этом основании утверждать, что годится прямо противоположный путь — построения общества, основанного на приоритете частной собственности, на приоритете индивидуальных прав человека? Нет, нельзя! Этот путь тоже полон отрицательных эффектов вплоть до саморазрушения в результате депопуляции. Индивидуалисты не воспринимают жизнь индивида как звено в цепи жизни рода. Индивидуализм в принципе не приемлет идеологии продолжения рода. А без продолжения рода нет будущего. Коренная Европа и белая часть Америки вымирают.

Здесь нельзя не вспомнить идею конвергенции двух систем, выдвинутую Питиримом Сорокиным и подхваченную впоследствии нашим академиком А. Д. Сахаровым. Последний в конце 60-х годов пытался обосновать идею соединения-синтеза положительных сторон индивидуалистической и коллективистской моделей общества (капитализма и коммунизма).

Сахаровская идея конвергенции двух систем возникла в нашей стране не на пустом месте. Ей предшествовали попытки реформирования народного хозяйства в середине 60-х годов. Председатель правительства А. Н. Косыгин пытался реформировать экономику на началах соединения плана и рынка, двух типов экономики — чисто плановой, командно-административной, и рыночной, капиталистической. Но, к сожалению, генсек Л. И. Брежнев и поддерживающие его консервативно настроенные коммунисты не дали хода реформе. В итоге наша страна продолжала двигаться в сторону саморазрушения, того, что мы называем крахом СССР и командно-административной системы управления.

В 90-х годах прошлого века прозападно настроенные либералы попытались повернуть руль экономики в сторону чисто рыночных отношений, что де рынок сам всё урегулирует. Опять шараханье в крайность и опять незадача.

И только теперь, по прошествии 100 лет после великой русской революции, нам стало ясно, что красные и белые в равной степени неправы, что жизнь в обществе должна быть построена на балансе коллективного и индивидуального, государственного и частного, плана и рынка, сильной президентской власти и сильного гражданского общества.

Оказывается, Гоббс был не совсем прав в отношении математических истин. В жизни они опровергаются почти так же часто, как и другие истины. Вот анекдоты:

Еврейский анекдот: «Иванов и Рабинович пришли устраиваться на работу в бухгалтерию. Контрольный вопрос:

— Сколько будет дважды два?

— Четыре. — отвечает Иванов.

Ему отказывают, просят прийти через месяц.

— Дважды два? — переспрашивает Рабинович. — Да сколько надо, столько и сделаем.

— Давайте Вашу трудовую книжку» (из Интернета). Анекдот: «Математик, бухгалтер и экономист претендуют на одно и то же рабочее место.

Интервьюер вызывает математика и задает ему вопрос:

— Сколько будет дважды два?

Математик немедленно отвечает:

— Четыре.

Интервьюер спрашивает:

— Точно? Вы уверены?

Математик делает круглые глаза:

— Конечно!

Интервьюер вызывает бухгалтера и задает ему тот же вопрос. Бухгалтер, подумав, отвечает:

— В среднем, четыре. Плюс-минус 10 процентов, но в

среднем — четыре».

Наконец, интервьюер вызывает экономиста и ставит его перед тем же вопросом. Экономист встает, запирает дверь на ключ, задергивает шторы, выдергивает телефон из розетки, подсаживается рядом с интервьюером и спрашивает:

— Чему это должно быть равно? (Из Интернета)

Вариант анекдота: на вопрос «сколько будет дважды два» по-разному отвечают покупатель и продавец.

Воистину, человек — мера всех вещей!

Вопрос: Что главное в философии? Ответ: Умение отличить Гегеля от Бебеля, Бебеля от Бабеля, Бабеля от Кобеля, а кобеля от сучки. А это мы, уж, как-нибудь сумеем!

Этот анекдот отражал ситуацию с преподаванием философии, когда ее преподносили не как любовь к мудрости, а как сумму сведений о разных философах и, прежде всего, о том, что вещали так называемые классики марксизма-ленинизма, т. е. как идеологему.

К сожалению, до сих пор находятся преподаватели, которые подобным образом преподносят студентам философию.

Немного философского юмора

По мнению начитанных гувернанток и ученых губернаторш, душа есть неопределенная объективность психической субстанции. Я не имею причин не соглашаться с этим.

У одного ученого читаем: «Чтобы отыскать душу, нужно взять человека, которого только что распекало начальство, и перетянуть ремнем его ногу. Затем вскройте пятку и вы найдете искомое».