Клайв Стейплз Льюис - Христианство [сборник]

Точно так же обстоит дело у нас. Единственный пакет, который мне разрешается открыть, – человек. Когда я это делаю, особенно когда открываю одного конкретного человека, которого называю «я», то обнаруживаю, что я существую не сам по себе, что я подвластен какому-то закону; что-то или кто-то хочет, чтобы я вел себя так, а не иначе. Конечно, я не думаю, что внутри камня или дерева я нашел бы то же самое, как не думаю, что все остальные люди получают такие же письма, как я. Я мог бы, например, обнаружить, что камень обязан подчиняться закону тяготения, но «отправитель писем» просто говорит мне, чтобы я подчинялся закону моей человеческой природы, тогда как камень подчиняется законам другой, своей. Как-то кажется, что в обоих случаях действует «отправитель писем» – сила, стоящая за фактами, Начальник жизни, ее Руководитель.

Не подумайте, пожалуйста, что я иду быстрее, чем надо. Я и на сто километров не подошел еще к Богу, каким толкует Его христианское богословие. Все, что я сказал до сих пор, сводится к следующему: что-то руководит мирозданием и проявляется во мне как закон, который побуждает меня творить добро и испытывать угрызения совести, если я содеял зло. Я думаю, нам следует предположить, что эта сила скорее подобна разуму, чем чему-нибудь иному, потому что, в конечном счете, единственное, что мы знаем помимо разума, – это материя. Но едва ли можно вообразить себе кусок материи, дающий указания. Впрочем, вряд ли эта сила точно соответствует разуму в нашем понимании; пожалуй, еще меньше соответствует она человеку, какой он есть.

Посмотрим, удастся ли нам в следующей главе узнать о ней немного больше. Но предупрежу: за последнее столетие появилось немало слишком вольных фантазий о Боге. Я решительно не собираюсь предлагать вам ничего подобного.

Примечание. Чтобы этот раздел вышел достаточно кратким и пригодным для радиопередач, я упомянул только материалистическую и религиозную точки зрения. Но для полноты картины мне следовало бы упомянуть и о промежуточной – о так называемой философии «жизненной силы», или творческой эволюции. Остроумнее всего философия эта представлена у Бернарда Шоу, а глубже всего – у Бергсона. Сторонники ее полагают, что небольшие изменения, благодаря которым жизнь на нашей планете развивалась от ее низших форм до человека, не были случайными – их направляла целеустремленная сила жизни.

Когда говорят о такой силе, мы вправе спросить, обладает ли она разумом. Если да, то «разум, породивший жизнь и ведущий ее к совершенству», – это просто Бог. Таким образом, эта точка зрения уподобляется религиозной.

Если же сила эта лишена разума, как можно утверждать, что она к чему-то стремится или у нее есть «цель»? Не губительна ли такая логика?

Идея творческой эволюции очень многих привлекает тем, что она не лишает радостей веры и в то же время освобождает от не очень приятных последствий, вытекающих из того, что Бог все же есть. Когда у вас прекрасное здоровье и солнце сияет, и вы не хотите думать о том, что вся Вселенная – лишь механический танец атомов, приятно поразмышлять о великой таинственной силе, которая струится через века, неся вас на себе. Если, с другой стороны, вы хотите сделать что-то бесчестное, то сила жизни, будучи слепой, неразумной и вненравственной, не станет вмешиваться, как вмешался бы тот назойливый Бог, про которого нам рассказывали в детстве. Сила жизни – это бог ручной, укрощенный. Вы можете настроиться на его волну, когда захотите, но сам он тревожить вас не станет. Словом, при вас остаются все удовольствия религий, а платить ни за что не надо. Поистине, эта теория – величайшее достижение нашей склонности принимать желаемое за действительное!

Я закончил предыдущую главу той мыслью, что с помощью нравственного закона кто-то или что-то за пределами материальной Вселенной наступает на нас. Подозреваю, что когда я дошел до этого пункта, некоторые из вас почувствовали какое-то беспокойство. Вы даже могли подумать, что я сыграл с вами злую шутку – я старательно маскировал «религиозное нравоучение», чтобы сделать его похожим на философию. Быть может, вы готовы были слушать меня до тех пор, пока думали, что я собираюсь сказать что-то новое; но если это обернулось просто-напросто религией – что ж, мир уже ее испробовал, и мы не можем повернуть время вспять. Если кто-нибудь из вас испытывает такие чувства, мне хотелось бы сказать ему три вещи.

Первое – о том, можно ли повернуть время вспять. Подумали бы вы, что я шучу, если бы я сказал, что надо перевести стрелки часов? Ведь когда часы идут неверно, это очень разумно.

Но оставим пример с часами и стрелками. Все мы стремимся к прогрессу. Однако «прогресс» – это приближение к тому месту, к той точке, которой вы хотите достигнуть. Если мы повернули не в ту сторону, то сколько ни двигайся вперед, к цели мы не приблизимся. Прогрессом в этом случае был бы поворот на 180 градусов и возвращение на правильную дорогу, а самым прогрессивным окажется тот, который скорее повернет назад. Мы все могли убедиться в этом, когда занимались арифметикой. Если я с самого начала неправильно произвел сложение, то чем скорее я признаю это и вернусь назад, чтобы все начать сызнова, тем скорее найду правильный ответ. В ослином же упрямстве, в отказе признать свою ошибку нет ничего прогрессивного.

Если вы задумаетесь над современным состоянием мира, вам станет совершенно ясно, что человечество совершает великую ошибку. Мы все – на неверном пути. А если это так, то всем нам необходимо вернуться назад. Возвращаясь назад, мы скорей придем вперед.

Второе: заметьте, что мои рассуждения – не так уж религиозны и нравоучительны. Мы еще далеки от бога какой-либо конкретной религии, тем более от Бога религии христианской. Мы лишь подошли к кому-то или чему-то , что стоит за нравственным законом. Мы не прибегаем пока ни к Библии, ни к тому, о чем говорит Церковь; мы стараемся понять, не сможем ли мы узнать что-нибудь об этом таинственном существе своими собственными силами. И тут я со всей откровенностью скажу: то, что мы обнаруживаем, просто поражает нас. Об этом «существе» свидетельствуют два факта.

Прежде всего, это созданная Им Вселенная. Если бы она была единственным свидетельством о Нем, то из наблюдения за ней мы должны были бы сделать вывод, что Он, этот загадочный «Некто» – великий художник (Вселенная воистину прекрасна), но в то же время вынуждены были бы признать, что Он безжалостен и враждебен людям (Вселенная – очень опасное место, внушающее неподдельный ужас).

Кроме того, о Нем говорит нравственный закон, который Он вложил в наш разум. И это второе свидетельство более ценно, чем первое, поскольку оно дает нам информацию внутреннюю. Из нравственного закона вы больше узнаете о Боге, чем из наблюдения за Вселенной, точно так же, как вы больше узнаете о человеке, слушая, как и что он говорит, нежели созерцая построенный им дом.