Петер Слотердайк - Солнце и смерть. Диалогические исследования

Я утверждаю теперь, что пространство имеет аналогичную функцию, – она, конечно, описана намного беднее и намного хуже, чем поток сознания в аспекте его влияния на конструирование времени и на членение времени. Существует – и я попытался показать это в проекте «Сфер» – изначальное в-пространствливание, точно так же как существует изначальное во-временение: и то и другое – собственные действия и достижения сознания, которое существует в мире на человеческий, то есть коэкзистирующий лад. Мы устроены так, что предназначены постоянно продуцировать пространство как грезу – если я на миг вспомню концепцию фантазирования и создания грез, которую выдвинул Рихард Вагнер. Во втором присущем сознанию «потоке» есть нечто от такого фантазирования, от этих грез – он производит пространственные грезы и фантазии, которые всегда играют свою роль, когда душа создает и обустраивает достаточно пространную, достаточно просторную для себя сферу – достаточно населенную и позволяющую достаточно свободно дышать. В «Сферах I» я описываю своего рода фантазию сосуда, или фантазию связи, – конечно, не в психиатрическом смысле слова – как конститутивный сюрреализм. Можно поставить вопрос, какое понятие, относящееся к пространству, следовало бы считать аналогичным понятию первого потока сознания, – сам я работаю с выражением «сферообразование», с понятием, которое напоминает о том, что релевантное пространство создается благодаря способности воображения, точнее – способности связывания или способности к экспансии. Во всяком случае, такое выражение призвано обозначать изначальное обустройство пространства (Einräumung des Raums) – оно всегда налицо там, где мы движемся к чему-то или к кому-то и распространяем себя, растягиваем себя, – причем различие между Чем-то и Кем-то здесь не должно еще вырисовываться достаточно четко, в кристаллизированной форме. Насколько решающее значение имеет эта первоэкспансия, становится видно по большей части только тогда, когда мы впадаем в депрессивную пространственность – точнее, в депрессивное обеспространствливание (Raumentzug). В депрессивном положении мы не может выстраивать никакое натяжение пространства. Внешние аттракторы уже не вытягивают нас из наших пределов наружу – мы замкнуты в себе. Тогда невозможна хорошая широта. Уже не способная к экспансии психическая точка пребывает где-нибудь внутри опустевшего, случайного, какого угодно окружения, которое сегодня обозначается безразличным пустопорожним выражением «окружающая среда». Мертвая точка в равнодушном и недостижимом окружении – это я, когда утрачен мир как растянутая <���мной вокруг себя самого> сфера. В главе книги «Сферы», которая называется «Анти-сферы» и посвящается разновидностям ада, я написал несколько страниц, которые вызвали интенсивный позитивный резонанс у некоторых психологов: «О депрессии как кризисе возможности распространяться вширь». В противоположность этому, активный, хорошо осуществляющий экспансию индивидуум вовлечен в процесс пространственного расширения-натяжения или в процесс создания горизонтов, в постоянные перемены настроения, влекущие то к сужению, то к расширению <���пространственной сферы>. Можно регенерировать витальные пространственные фантазии в самых различных внешних положениях. Пример с двумя сюрреалистами, на мой взгляд, ясно показывает одно: как только функция фантазийного творения собственного пространства по какой-то причине прекращается, исчезает внутренняя мобильность, парализуется способность присоединяться к чему-то и додумывать это, продолжать мысль, и мы получаем в итоге имплозию, крах под внешним давлением, кататоническое застывание и замыкание в себе. Тогда даже картины Магритта не вызывают больше никаких импульсов. Тут видно, что Сегален не обязательно прав и что воображаемое может проиграть при столкновении с реальным.

Г. – Ю. Х.:Нечто подобное можно видеть в музеях, когда посетители спустя самое краткое время устают от созерцания оригинальных произведений и отвращаются от них. Они предпочитают толпиться в магазинчике при музее, где выставлены репродукции, почтовые открытки и каталоги. Тут они сразу чувствуют себя лучше и свободнее. Я пережил нечто подобное – правда, в другой связи, – когда осуществил свое желание, которое вынашивал целое десятилетие, и отправился на остров Пасхи. Я воображал себе, что испытаю потрясение при виде каменных фигур. Иногда бывает лучше не встречаться с мифом в реальности… Поэтому я всегда отодвигал встречу с Клодом Леви-Строссом, поскольку опасался, что миф о великом ученом не выдержит столкновения с реальностью. «Способность создавать сферы, натягивая и распространяя их вширь» требует определенной дистанции: надо держаться на некотором расстоянии, чтобы иметь пространство для воображения.

Если я Вас правильно понял, формирование сфер – это процесс, которому постоянно мешают определенные противодействующие силы, противосилы. Мне кажется, здесь будет вполне уместно вспомнить о психоаналитическом концепте сопротивления. В соответствии с учением классического психоанализа, сопротивление возникает в особенности тогда, когда бывает затронута незатянувшаяся психическая рана. Вероятно, это возможно пояснить с помощью аналогии, которую использовал Лакан, когда он сравнил искусство психоаналитика с искусством повара и сказал, что эта профессия предполагает знание, на какие сопротивления ты натолкнешься при разделке туши животного; это специальное умение ловко входить ножом в суставы – ведь если наталкиваешься на сопротивление, то следует найти место, которое позволит разрезать, проникнуть и вскрыть. Если бы мне нужно было описать практический или моральный горизонт сферологического мышления – так, как я его себе представляю и выражаю на собственном языке, – то я сказал бы: суть в том, чтобы мыслить так и говорить так, чтобы сопротивления сферообразованию либо исчезали, либо открыто проявлялись как таковые. Эта программа созвучна не только подходу психоанализа, но и подходу новой исторической науки [218] Имеется в виду так называемая Школа «Анналов». – тому, что последняя считает своей отличительной особенностью, – Марк Блок называет это «чувством осязания с помощью слов» и постоянно подчеркивает связь souplesse (гибкости) и метода: истина находится благодаря импровизации, в процессе игры.

Лакан говорит: сигнификант туп. И еще: там, где субъект думает, его нет. Из этого следуют далеко идущие выводы не только для психоанализа, но и для философии. Мышление и бытие, смысл и значение, знание и незнание должны видеться как-то по-новому в их отношениях друг к другу.