Карл Зигмунд - Точное мышление в безумные времена. Венский кружок и крестовый поход за основаниями науки

Следующий Международный конгресс единой науки был запланирован на май 1940 года, на сей раз — в Осло. Однако Гитлер успел туда первым, более того, начиная с Троицына дня — 10 мая — его войска захватили и Францию в ходе весьма впечатляющего блицкрига. Одновременно они вторглись и в нейтральные страны — Бельгию, Голландию и Люксембург. Это очень подняло боевой дух гитлеровской армии. Четырнадцатого мая вооруженные силы Голландии были вынуждены капитулировать.

Отто Нейрат и Мари Рейдемейстер, застигнутые врасплох в голландской столице Гааге, услышали новости по радио. Поскольку они оказались иностранцами из недружественной страны, их поместили под домашний арест — и при этом они оказались в пределах досягаемости для страшных гитлеровских штурмовиков, так что выбора у них не оставалось: нужно было бежать, но как? Невозмутимый Нейрат — человек, которому кризисы шли только на пользу — не утратил апломба. «Будем импровизировать», — объявил он. Без багажа, кружным путем, Отто и Мари пробрались в ближайший порт Схевенинген и обнаружили, что он забит толпами отчаявшихся беженцев.

Вдали, над Роттердамом, висела черная пелена дыма. Над гаванью разносился оглушительный грохот взрывов. Все местные рыболовы отказались выходить в море, даже за небольшое состояние. Однако Отто Нейрата было не обескуражить: «Не найдем лодку — поплывем на бревне» [503] 503 Reidemeister-Neurath, 1980. .

Впрочем, паре не пришлось строить судно прямо в море на манер мореходов из любимой притчи Нейрата. Они все же нашли суденышко, которое согласилось их взять. Оно было уже перегружено и едва не перевернулось, когда корпулентный философ следом за Мари запрыгнул в него с пирса. Он был предпоследним пассажиром. Последний, некий психиатр, тоже прыгнул, но угодил в воду. Его втащили на борт, и судно развернулось к западу и медленно потянулось к закату — вода плескалась у самых бортов: вместо положенных пятнадцати пассажиров в него набилось пятьдесят.

Желаемое и действительное. Новогодняя открытка с пожеланиями на 1940 год и угнанная лодка Zeemanshoop, на которой плыли Мари Рейдемейстер и Отто Нейрат. Снимок сделан 15 мая 1940 года лейтенантом Питером Кершоу (добровольческий резерв ВМС Великобритании) с борта английского эсминца Venomous

Лодка называлась Zeemanshoop , «Надежда моряка», и о ее плавании в Нидерландах рассказывают легенды: именно на Zeemanshoop в Англию приплыли первые так называемые Engelandvaarders — молодые голландцы, решившие продолжить борьбу с Гитлером. Однако большинство пассажиров были евреи из Голландии и Германии — и бедные, и богатые; все они прекрасно понимали, что это их последний шанс спастись от нацистской бури.

Отто Нейрат был рад узнать, что шкипер не просит денег, а еще больше — что зовут его Гарри Гак: Отто решил, что это самое подходящее имя для героя приключенческой истории. На самом же деле Нейрат угодил прямиком в фильм Хичкока. Юный Гак не был моряком — это был студент, который с компанией друзей угнал лодку, взломав замок на моторном отсеке. Ему как-то удалось запустить двигатель, правда, только один цилиндр. «Надежда моряка» была спасательной шлюпкой, принадлежавшей голландскому военно-морскому флоту, так что угнать ее, чтобы спасать людей, считалось вполне законным.

Всю ночь море было восхитительно тихим. Время от времени пассажиры-незнакомцы переговаривались приглушенными голосами. Двигатель несколько раз глох. Студенты взломали все шкафы и ящики, какие смогли, но нигде не нашлось карты, да она и не пригодилась бы — никто на борту не знал навигации. Подсветка компаса сломалась. На палубе было столько народу — женщины и дети сидели, прижавшись друг к другу, на чемоданах, мужчины стояли плечом к плечу вдоль бортов — что всякий раз, когда Гарри Гаку нужно было добраться из кубрика в машинный отсек, ему приходилось выбираться за борт, а потом бочком пролезать по кранцам. Некоторые пассажиры потеряли надежду и требовали вернуться. Кто-то робко предложил голосовать. «Хотите — плывите», — сказал кто-то из студентов [504] 504 http://www.holywellhousepublishing.co.uk/Zeemanshoop.html .

Утром над головой с ревом промчался строй бомбардировщиков, но им нужна была добыча покрупнее «Надежды моряка». После этого Гарри Гак сумел завести и второй цилиндр. Управлять лодкой стало легче, но никто не представлял себе нужный курс. Провизии почти не осталось — как и топлива, и невозможно было предсказать, надолго ли его хватит. Гарри Гак попросил пассажиров высматривать плавучие мины, а психиатра — признаки паники.

К вечеру на горизонте показались четыре трубы, и в конце концов беженцев взял на борт британский эсминец Venomous . «Нас встретили бананами, добротой и чаем» [505] 505 Письмо Нейрата П. Й. де Кантеру, 12 июля 1945. , — вспоминал впоследствии Нейрат.

Морские офицеры сказали Гарри Гаку, что его Zeemanshoop каким-то чудом прошла несколько минных полей — спасла их только мелкая посадка судна.

По прибытии в Дувр Отто Нейрату и Мари Рейдемейстер пришлось расстаться. Нейрат, у которого не было паспорта, проявил находчивость — вытащил из кармана рецензию на «Современного человека в производстве» и показал свое фото. Полицейские благосклонно покивали.

Но добротой войну не выиграешь, и все граждане Германии, ступив на британскую почву, были интернированы как иностранцы из недружественной державы. Ведь Великобритания вела войну в одиночестве, в безвыходном положении, и чувствовалось, как боятся англичане, что среди беженцев окажется пятая колонна немецких диверсантов.

Поэтому Отто и Мари очутились в разных лагерях на далеком острове Мэн на полпути между Англией и Ирландией. Правда, переписываться им разрешили. Отто подписывал письма своей любимой Митци фирменным рисунком — слоником. Отто и Мари даже разрешалось свидание раз в месяц вместе с сотнями других пар, столкнувшихся с той же бедой. Однако разрешение было получено, только когда Мари и Отто клятвенно пообещали пожениться, как только их освободят. Дата освобождения оставалась неопределенной, причем довольно долго.

Для Нейрата это было не первое заключение, поэтому он легко примирился с судьбой. Он писал, что «не чувствует себя ни наказанным, ни ущемленным в правах — просто интернированным» [506] 506 Письмо Нейрата Йетте Пронт, 24 июля 1945; см. также: Sandner, 2014, р. 265. . В характере Отто Нейрата было выносить все тяготы философски, точнее, социологически, ведь жизнь в лагере позволяла сделать всевозможные занятные наблюдения.