Карл Зигмунд - Точное мышление в безумные времена. Венский кружок и крестовый поход за основаниями науки

На ежегодном съезде в Вене в 1923 году Союз германских студентов потребовал помечать все книги авторов-евреев шестиконечной звездой. Директор университетской библиотеки, сам еврей, наотрез отказался заниматься подобными глупостями. В результате он стал жертвой травли.

На философском факультете Венского университета с «нежелательными» хитроумно и упорно боролась неформальная группировка преподавателей. Возглавлял эту фракцию палеонтолог Отенио Абель (1875–1946), который впоследствии похвалялся, что «сплотил антисемитские группы так тесно, что они могли действовать, словно фаланга» [260] 260 Taschwer, 2015. .

Тайные собрания девятнадцати преподавателей, составлявших эту фалангу, проходили в аудитории, где проводились занятия по биологии и хранились чучела и скелеты, в том числе кости пещерного медведя. Поэтому аудиторию прозвали «берлогой».

Жертвой обитателей этой берлоги стал Эдгар Цильзель, один из первых и самых стойких членов кружка Шлика. Он был Ungerader — «нежелательный элемент» — по всем показателям. Карл Менгер писал о нем: «Цильзель был воинствующим левым. Я как-то слышал его блестящий доклад на конференции в Варшаве. Подробностей не помню, но говорил он о каких-то философских воззрениях, которые, по его мнению, нельзя было рационально обосновать. В финале доклада он самого Нейрата перенейратил: обрушился на социально-экономический строй, который, как он утверждал, породил эти воззрения и строился на них. Я сидел рядом с выдающимся логиком Яном Лукашевичем, который был просто поражен этим докладом и только восклицал: «Какой ум!»» [261] 261 Menger, 1994. .

Эдгар Цильзель изучал философию, математику и физику. В 1915 году он защитил диссертацию о философских аспектах знаменитого закона больших чисел в статистике. Еще до Первой мировой войны он стал одним из столпов Академического союза музыки и литературы. После войны он активно работал в различных венских образовательных центрах для взрослых, где преподавал философию и физику с полной занятостью. А в дальнейшем наставлял будущих школьных учителей в Венском педагогическом институте.

Места лектора в Венском университете Цильзель не получил. Его хабилитационная диссертация о развитии понятия «гений» была сочтена «чересчур однобокой и рационалистической» — именно такой диссертации следовало ожидать от еврея-марксиста. Большинство профессоров решили не дожидаться внешних отзывов, и Шлик и Гомперц с тяжелым сердцем были вынуждены попросить своего протеже Цильзеля забрать заявление. Когда внешние отзывы пришли, оказалось, что они даже благоприятны, но было уже поздно. «Общеизвестные препятствия» сделали свое дело.

«Берлога» в здании университета

В 1927 году Философское общество Венского университета, которое двадцать лет назад было излюбленным пристанищем членов Urkreis Гана, Франка и Нейрата, сочло уместным превратиться в местную секцию Международного кантовского общества. Да-да, общества, названного в честь того самого Иммануила Канта! Эта нелепая философская аннексия, Anschluss, вероятно, послужила последней провокацией, которая побудила кружок антиметафизиков основать Общество Эрнста Маха. Несомненно другое: с этого момента ни Ган, ни Нейрат, ни Франк больше не читали лекций в Философском обществе.

После экономического кризиса 1929 года, который в полную силу ударил по Австрии год спустя, политическая напряженность обострилась еще сильнее. Атмосфера стала безнадежно поляризованной. Правительство государства было правым, городские власти — левыми, а университет все сильнее склонялся вправо. На враждебный взгляд Общество Эрнста Маха было не более чем плохо замаскированным проводником злобной антиклерикальной пропаганды, коренившейся в идеях Красной Вены.

Самые левые члены Венского кружка только об этом и мечтали. Они с радостью бросились в бой в первых рядах и гордо заявили о своей позиции по самым горячим вопросам — например, по народному просвещению и школьной реформе. Ведь именно здесь научное миропонимание можно было мгновенно преобразовать в политические действия.

Образование взрослых — дитя эпохи Просвещения. В восемнадцатом веке наука была излюбленной темой в интеллектуальных салонах, в девятнадцатом ей там стало тесно. В этом отношении она была очень похожа на музыку — вскоре к великолепным концертным залам музыкальных обществ прибавились великолепные лекционные аудитории таких же высококультурных обществ, посвятивших себя популяризации науки, одним из них был центр «Урания».

Еще до Великой войны старшие члены Венского кружка активно участвовали в публичных лекционных программах и курсах. Австромарксисты считали образование главным условием повышения сознательности у простых людей. Знание — сила. Образование — свобода. Было много разговоров о Новом человеке (только в мужском роде; можно было бы поговорить и о Новой женщине, но в то время тема лингвистического равноправия еще мало кому приходила в голову).

Показательными проектами Красной Вены стали Volksheim («Народный дом») в Оттакринге и Венское общество народного просвещения. Они были созданы не для повышения профессиональной квалификации, а для пробуждения общественной сознательности рабочего класса и образования рабочих в самом благородном смысле слова.

«Урания» — центр образования взрослых

До Первой мировой войны в образовательных учреждениях для взрослых нередко подрабатывали университетские преподаватели. А теперь, когда экономическая ситуация неуклонно ухудшалась, эти учреждения не просто сулили улучшить участь рабочих, но и предлагали работу ученым, которые не могли устроиться в университет. Таких «школ социализма» в Вене было почти четыреста. В одной «Урании» проходило несколько тысяч публичных лекций в год.

Работа над воспитанием Нового человека (в том числе и Новой женщины — Австрия вошла в число первых стран, где женщины получили право голоса) должна была начинаться еще в школах. Министр просвещения Отто Глёкель составил всесторонний план школьной реформы. Первой мерой стала отмена ритуала ежедневной молитвы. Она чуть не стала и последней. По стране прокатилась волна возмущения. Католическая газета Reichspost углядела в этом «школьный большевизм». И Глёкель вскоре покинул пост министра просвещения. Однако он не дал себя запугать и продолжал воплощать свои планы уже как председатель Венского школьного совета.