Георг Гегель - Наука логики. Том II. Субъективная логика. (Материалистически структурирован)

Постольку центральное тело перестало быть просто объектом , так как в последнем определенность есть нечто несущественное; ибо центральное тело теперь уже обладает не только в–себе–бытием объективной тотальности, но и ее для–себя–бытием . Его можно поэтому рассматривать как некоторый индивидуум . Его определенность существенно отличается от голого порядка или расположения и внешней связи частей; она, как в–себе–и-для–себя–сущая определенность, есть некоторая имманентная форма, самоопределяющий принцип, которому объекты присущи и через который они связаны в некоторое истинное одно.

Однако взятый таким образом, этот центральный индивидуум есть пока что лишь такой средний термин , который еще не имеет подлинных крайних терминов; но как отрицательное единство тотального понятия, он расщепляет себя на таковые. Или, иначе говоря: те внешние друг другу объекты, которые раньше были несамостоятельными, определяются через возвращение понятия таким образом, что оказываются тоже индивидуумами; тождество центрального тела с собой, которое пока что еще есть некоторое стремление , обременено внешностью , которой, ввиду того что она вобрана в его объективную единичность , сообщена эта последняя. Благодаря этой собственной центральности они, поставленные вне того первого центра, сами суть центры для несамостоятельных объектов. Эти вторые центры и несамостоятельные объекты сомкнуты воедино вышеуказанным абсолютным средним термином (255).

Но относительные центральные индивидуумы сами также составляют средний термин некоторого второго умозаключения , который, с одной стороны, подведен под некоторый более высокий крайний термин (а именно, под объективную всеобщность и мощь абсолютного центра), а, с другой стороны, подводит под себя несамостоятельные объекты, являясь носителем их поверхностной или формальной изолированности (единичности) (255). — Эти несамостоятельные объекты тоже образуют собой средний термин некоторого третьего , формального умозаключения , так как они суть связующее звено между абсолютной и относительной центральной индивидуальностью постольку, поскольку последняя имеет в них свою внешность, в силу которой соотношение с собой есть вместе с тем стремление к некоторому абсолютному средоточию. Формальные объекты имеют своею сущностью тождественную тяжесть своего непосредственного центрального тела, которому они присущи как своему субъекту и как крайнему термину, представляющему собой единичность; через посредство той внешности, которую они составляют, это центральное тело подведено под абсолютное центральное тело; они, следовательно, суть формальный средний термин, представляющий собой особенность (255). — Абсолютный же индивидуум есть объективно–всеобщий средний термин, смыкающий между собой и поддерживающий внутри–себя–бытие относительного индивидуума и его внешность (255). — Подобным же образом и правительство , индивидуумы–граждане и потребности или внешняя жизнь единичных людей суть три термина, каждый из которых есть средний термин для двух остальных. Правительство есть тот абсолютный центр, в котором один крайний термин — единичные — сомкнут с другим крайним термином — с их внешним существованием (255). И точно так же единичные суть средний термин, они активизируют этот всеобщий индивидуум, осуществляя его во внешнем существовании, и переводят свою нравственную сущность в крайний термин действительности (255). Третье умозаключение есть формальное умозаключение или умозаключение видимости и состоит в том, что единичные люди через свои потребности и через внешнее существование связаны с этой всеобщей абсолютной индивидуальностью; это умозаключение, будучи чисто субъективным, переходит в те другие умозаключения и в них имеет свою истину (255).

Эта тотальность, моменты которой сами суть полные отношения понятия, т. е. сами суть умозаключения , в которых каждый из трех различенных объектов проходит через определение среднего термина и крайних терминов, — эта тотальность составляет свободный механизм . В нем различенные объекты имеют своим основным определением объективную всеобщность, а именно, тяжесть, пронизывающую собой все и сохраняющую себя тождественной в обособлении . Соотношения давления, толчка, притяжения и тому подобное, равно как и агрегаты или смеси , принадлежат к отношению той внешности, которая обосновывает третье из сопоставленных выше умозаключений. Порядок , представляющий собой чисто внешнюю определенность объектов, перешел в имманентное и объективное определение; последнее есть закон .

В законе явственно обнаруживается более определенное отличие идеализованной реальности объективности от внешней реальности. Объект, как непосредственная тотальность понятия, еще не обладает внешностью, как отличной от понятия , которое еще не положено особо. Когда объект, пройдя через процесс, ушел внутрь себя, перед нами появилась противоположность между простой центральностью и некоторой внешностью , которая теперь определена как внешность, т. е. положена как нечто не в–себе–и-для–себя–сущее. Вышеуказанная тождественность или идеализованность индивидуальности есть в силу соотношения с внешностью некоторое долженствование ; она есть в–себе–и-для–себя–определенное и самоопределяющее единство понятия, каковому единству упомянутая внешняя реальность не соответствует, вследствие чего эта внешняя реальность доходит лишь до стремления . Но индивидуальность сама по себе есть конкретный принцип отрицательного единства и как таковой сама есть тотальность , есть единство, расщепляющее себя на определенные различия понятия и остающееся в своей равной самой себе всеобщности; тем самым индивидуальность есть средоточие, расширенное внутри своей чистой идеальности через различие . — Эта соответствующая понятию реальность есть идеализованная реальность, отличная от той лишь стремящейся реальности; различие, которое вначале представляет собой некоторую множественность объектов, выступает здесь в своей существенности и вобрано в чистую всеобщность. Эта реальная идеальность есть душа развитой выше объективной тотальности, в–себе–и-для–себя–определенное тождество системы.

Получается поэтому, что объективное в–себе–и-для–себя–бытие в своей тотальности выступает более определенно как отрицательное единство центра, которое делит себя на субъективную индивидуальность и внешнюю объективность , сохраняет в последней первую и определяет ее в идеализованном различии. Это самоопределяющее единство, абсолютно приводящее внешнюю объективность обратно в идеальность, есть принцип самодвижения ; определенность этого одушевляющего принципа, представляющая собой различие самого понятия, есть закон . — Мертвый механизм представлял собой рассмотренный выше механический процесс объектов, которые непосредственно казались самостоятельными, но именно поэтому на самом деле несамостоятельны и имеют свой центр вне себя. Этот процесс, переходящий в покой , обнаруживает либо случайность и неопределенную неодинаковость, либо формальное единообразие . Это единообразие есть правило , но не закон . Лишь свободный механизм обладает некоторым законом , собственным определением чистой индивидуальности или для–себя–сущего понятия ; этот закон, как различие в самом себе, есть непреходящий источник само себя возбуждающего движения; поскольку закон в идеальности своего различия соотносится лишь с собой, он есть свободная необходимость .