Готфрид Вильгельм Лейбниц - Опыты теодицеи

Это видение представляется мне приятным и достойным оригениста, но у нас нет необходимости в подобных гипотезах или измышлениях, при которых ум имеет большее значение, чем откровение, и которые даже не служат разуму. Ибо не представляется вероятным, чтобы в известной нам вселенной существовало центральное место, предпочтительное перед другими местами и заслуживающее быть местопребыванием старейшего среди созданий; по крайней мере нельзя считать таким местом солнце нашей системы.

19. Придерживаясь общепринятого учения о том, что число навечно осужденных людей будет несравненно больше числа спасенных, надо признать, однако, что зло будет представляться почти ничтожным, когда мы будем думать об истинном величии Града Божьего. Целий Секунд Курион написал небольшую книгу «De amplitudine regni Соеlesti» [71] Об обширности Царства Небесного ( лат. ). , которая недавно снова была перепечатана; но в ней многого недостает для правильного понимания обширности Небесного Царства.

Древние имели ограниченные представления обо всем Божественном творении, и св. Августин, не знакомый с современными открытиями, был в большом затруднении, когда захотел оправдать преобладание в мире зла. Древние признавали обитаемой одну только нашу Землю, они даже боялись антиподов; вся же остальная часть мира, по их представлению, состоит из нескольких светящихся шаров и нескольких кристальных сфер. Теперь же, примем ли мы или не примем границы Вселенной, следует признать бесчисленное количество шаров, таких же или еще больших, чем наш, земной, имеющих одинаковое с ним право быть населенными разумными обитателями, хотя отсюда еще не следует, чтобы это были люди. Земной шар есть только планета, т. е. один из шести главных спутников нашего Солнца; и так как все неподвижные звезды тоже суть солнца, то отсюда ясно, как мала наша Земля в сравнении с другими видимыми мирами, поскольку она только придаток к одному из них. Возможно, все солнца населены только блаженными созданиями, и ничто не вынуждает нас считать, что среди них много осужденных; потому что достаточно немногих примеров и немногих образцов, чтобы судить о той пользе, которую добро извлекает из зла. Далее, так как нет никакого основания принимать повсеместное существование звезд, нельзя ли предположить существование огромных пространств за областью звезд? Следует ли признать это небо высочайшим или не следует, но все же это беспредельное пространство, окружающее всю эту область, может быть полно благополучия и славы. Его можно представить как бы океаном, куда втекают реки всех блаженных созданий, когда они достигают совершенства в системе звезд. А если принять подобную точку зрения, какое значение может иметь земной шар со своими обитателями? Не будет ли он неизмеримо меньше физической точки, потому что наша Земля есть как бы точка из-за большого расстояния от некоторых неподвижных звезд? Так известная нам часть Вселенной превращается почти в ничто относительно той части, которая нам неизвестна и существование которой мы тем не менее не имеем права не допускать. Нам могут возразить, сказав, что все зло существует только в этом почти-ничто. Ответим: возможно, что все зло и есть только почти-ничто по сравнению с добром, существующим во всей Вселенной.

20. Но мне следует еще ответить на возражения более спекулятивные и метафизические, о которых я упомянул; они касаются причины зла. Прежде всего спрашивают: откуда происходит зло? Si Deus est, unde malum? sinonest, undebonum? [72] Если Бог есть, откуда зло? Если же его нет, откуда добро? ( лат. ) Древние приписывали причину зла материи, которую они признавали несотворенной и независимой от Бога; но где должны мы, выводящие всякое бытие от Бога, искать источник зла? Ответ состоит в том, что его следует искать в идеальной природе творения, поскольку эта природа содержится в вечных истинах, присущих разуму Бога независимо от его воли. Ибо следует признать, что существует природное несовершенство в каждом создании еще до греха, так как всякое создание по самому существу своему ограниченно; откуда следует, что оно не все знает, может заблуждаться и совершать другие ошибки. Платон в «Тимее» говорит, что мир получил свое начало от ума в соединении с необходимостью. Другие принимали связь Бога с природой. Этим положениям можно придать верный смысл. Бога следует признавать умом и необходимостью, т. е. существенную природу вещей надо признать объектом ума, насколько этот объект содержится в вечных истинах. Но этот объект есть внутренний, находящийся внутри божественного ума; и там же пребывает не только первоначальная форма добра, но и начало зла. Именно область вечных истин надо поставить на место материи, когда речь идет об отыскании источника всех вещей. Эта область есть, так сказать, идеальная причина зла, равно как и добра; но, собственно говоря, формула зла в этой области не есть действующая причина, потому что она состоит, как мы это увидим, в лишении, т. е. в том, чего действующая причина никогда не производит. Вот почему схоластики обыкновенно называли причину зла недостаточной.

21. Зло можно понимать метафизически, физически и морально. Метафизическое зло состоит в простом несовершенстве, физическое зло – в страдании, а моральное – в грехе. Так как физическое и моральное зло не необходимы, то достаточно, чтобы они были возможны в силу вечных истин. И так как беспредельная область возможных истин содержит в себе все возможности, то следует признать, что существует бесконечное количество возможных миров, что зло присутствует во многих из них и что даже наилучший из них содержит его в себе. В этом и состоит божественное определение о допущении зла.

22. Но кто-нибудь спросит у меня, зачем я говорю о допущении. Разве Бог не творит зла и не желает его? Здесь необходимо объяснить, что такое это допущение , чтобы было видно, что это выражение употребляют не без причины. Но прежде следует уяснить природу воли, которая имеет свои уровни. В общем смысле можно сказать, что воля состоит в наклонности что-либо делать соответственно с мерой содержащегося в ней добра. Эта воля называется предшествующей , когда она мыслится в отвлечении и когда созерцает всякое добро как добро. В этом смысле можно сказать, что Бог склоняется ко всякому добру, поскольку оно добро, ad perfectionem simpliciter simplicem [73] к простому совершенству, в простом смысле ( лат. ). , говоря словами схоластиков, и склоняется именно своей предшествующей волей. Он обладает положительной склонностью к освящению и спасению всех людей, к исключению греха и ограждению от осуждения. Можно даже сказать, что эта воля действенна в себе самой (per se), т. е. ее действие всегда проявлялось бы, если бы только не было какой-либо более сильной причины, останавливающей это действие; ибо эта воля не простирается до последних усилий (ad suттит conatum), иначе она не преминула бы проявить свое полное действие, так как Бог есть владыка всех вещей. Но полный и совершенный успех принадлежит только последующей воле , как ее обыкновенно называют. Эта вторая воля является полной, и в отношении к ней применимо правило , по которому желаемое непременно приводят в исполнение, если только могут привести. Эта последующая, окончательная и решающая воля возникает из борьбы всех предшествующих воль, как тех, которые стремятся к добру, так и тех, которые отвергают зло. И из совпадения всех этих частных воль возникает полная воля, как в механике сложное движение возникает из всех стремлений, соединенных в движущемся теле, и равно удовлетворяет всем им, насколько это возможно сделать одновременно. Это есть как бы разделение движущегося предмета между всеми этими направлениями, как я показал в одном парижском журнале (за 7 сентября 1693 г.), излагая общий закон о составе движения. И именно в этом смысле предшествующую волю можно назвать в некотором роде даже успешно действующей.