Аниций Боэций - Комментарий к Категориям Аристотеля. Фрагменты

Продемонстрировав, что "не находиться в субъекте" является общим для субстанций и отличительного признака, Аристотель снова указывает на общее для них [свойство]. Ведь из субстанций одни - первые, другие - вторые, и первые субстанции суть индивидуальные. Но поскольку индивиды никоим образом не могут обладать субъектом, то от индивидов не может быть [образовано] никакого сказуемого. Вторые же субстанции сказываются об индивидуальных, то есть о первых, субстанциях унивокально, ведь и имя, и смысл (ratio) вторых субстанций сказываются о первых. Так, и вид и род сказываются о каком-либо индивиде, например о Платоне, то есть о некоем человеке сказывается и [вид] "человек" и [род] "животное", ведь некий человек является и человеком и животным, и об индивиде сказывается смысл их обоих [т.е. рода и вида]. Ведь говорим же мы о некоем человеке, что он - животное разумное, смертное, что есть определение вида, то есть "человека". И, с другой стороны, мы говорим: человек есть субстанция одушевленная, чувствующая, что есть определение рода, то есть "животного". В самом деле, вид перенимает от своего рода и определение, и имя. Ведь о "человеке" сказывается "животное": говорят же, что человек - животное; и, с другой стороны, тот же "человек" равным образом принимает смысл (ratio) "животного": говорим же мы, что "человек" есть субстанция одушевленная и чувствующая.

Итак, не подлежит сомнению, что, так как виды и роды об индивидах, а роды о видах, сказываются унивокально, то есть при любой предикации вторые субстанции сказываются о субъектах унивокальной речью, то это [свойство] - общее для них и для отличительных признаков. Ведь отличительный признак сказывается унивокально о виде, о котором он сказывается, и об индивиде этого вида. Ибо когда о некоем человеке сказывается отличительный признак "способное ходить" (говорят же, что тот или иной человек способен ходить, например Платон или Цицерон), то индивиды принимают и определение отличительного признака, сказывающегося об этих индивидах. Ведь "способное ходить" есть то, что может передвигаться ногами по земле. И таким образом, ты можешь определить некоего человека сообразно имени отличительного признака: скажешь, например, что Платон есть то, что передвигается ногами по земле. И это же [определение] подходит и виду некоего человека, то есть "человеку". Ведь "человек", то есть собственно вид, поскольку является "способным ходить", может быть определен следующим образом: человек есть то, что передвигается ногами по земле.

Итак, и отличительные признаки сказываются о том, о чем они сказываются, унивокально. Поэтому в связи с тем, что и вторые субстанции сказываются о том, о чем они сказываются, унивокально и отличительные признаки таким же образом, то какие бы сказуемые ни были образованы от субстанций или отличительных признаков, они всегда будут сказываться о субъектах унивокально. Причина же того, что вторые субстанции сказываются о первых унивокально, та, которую Аристотель уже разъяснял ранее, когда указывал нам, что все, сказываемое о предикате, сказывается также и о субъекте [46]. Действительно, все отличительные признаки, которые суть видовые отличия рода, сказываются и о виде и об индивиде, например, поскольку отличительные признаки делают [род] "животное" "одушевленным" и "чувствующим", то они точно так же будут сказываться и о виде, то есть о "человеке" и об индивиде, то есть о некоем человеке.

В связи с тем, что это было изложено выше, и поскольку того требует краткость повествования, пусть будет достаточно сказано об этом.

"Представляется, что каждая субстанция обозначает некое [определенное] "это". В отношении первых субстанций является бесспорным и истинным, что они обозначают некое [определенное] "это". Ведь то, что они обозначают, индивидуально и одно по числу. Что же касается вторых субстанций, то кажется, в соответствии со способом именования (figura appellationis), что они сходным образом обозначают некое [определенное] "это", [например], когда кто-нибудь говорит "человек" или "животное", что, однако, неверно, ибо в большей степени он обозначает "каково [есть то или иное] нечто", ведь то, что есть субъект, [здесь] не есть [что-то] одно, как в случае первой субстанции, так как "человек" и "животное" сказываются о многом. Но [вторые субстанции] обозначают не просто некое "каково это", как, например, "белое", ведь "белое" не обозначает ничего иного, кроме качества. Вид же и род определяют качество относительно (circa) субстанции, ведь они обозначают, какова та или иная субстанция. А определение по роду будет более [широкое], чем по виду, ведь говорящий "животное" охватывает больше, чем [тот, кто говорит] "человек"" [47].

После того как [Аристотель] указал выше на разделяемые [с отличительным признаком] сопутствующие признаки (consequentiae) субстанции "не находиться в субъекте" и "всем [образованным] от субстанций [сказуемым] сказываться унивокально" и отделил их от подлинного отличительного признака, поскольку считается, что они общи отличительным признакам, он добавляет еще одно [свойство субстанции], которое не является ее собственным признаком, так как присуще не всякой субстанции. Ведь как количество обозначает "сколько", а качество "каково", субстанция, как кажется, обозначает некое [определенное] "это". В самом деле, когда я говорю "Сократ" или "Платон" или называю какую-нибудь другую индивидуальную субстанцию, я обозначаю некое [определенное] "это". Однако [данная особенность] присуща не всем субстанциям. Действительно, в отношении индивидов, поскольку они являются частными и единичными по числу, верно, что [им свойственно] обозначать некое [определенное] "это". В отношении же вторых субстанций - не так. Ибо вторые субстанции не являются ни едиными, ни единичными по числу, напротив, виды включают в себя множество индивидов и род объемлет большое количество видов, поэтому когда я говорю "человек", я не обозначаю некое [определенное] "это", и имя "человек" не является единичным, потому что сказывается о многих индивидах; но скорее ["человек" обозначает], каков некто, ведь он показывает, какова субстанция, в связи с тем, что она называется "человек". Но данное качество определяется (determinare) по (circa) субстанции, ведь как индивидуальное качество имеет виды и роды качества и как [предикамент] "качество" охватывает единичные качества родами и видами, точно так же роды и виды индивидуальных субстанций суть вторые субстанции. Следовательно, когда я говорю "человек", я обозначаю такую субстанцию, которая сказывается о большом количестве различных по числу [индивидов] в том, что есть это. Поэтому, когда я говорю "человек", я обозначаю некую субстанцию, а именно такую, которая сказывается об индивидах. Так же и в отношении рода. Ибо когда я говорю "животное", я обозначаю такую субстанцию, которая сказывается о многих видах. Следовательно, есть качество, например "белое", которое всегда находится в субстанции, но не так, что уничтожает (interimere) саму субстанцию, потому что белизна не обладает свойством субстанции. А то качество, которое сказывается о субстанциях, определяет качество по (circa) субстанции, ведь оно показывает, какова эта субстанция. Так, если человек есть разумный, то и субстанция будет разумной, а "разумный" есть качество. Итак, вторые субстанции показывают, какова субстанция. Поэтому "обозначать некое [определенное) "это"" не является собственным признаком субстанции. Ведь вторые субстанции обозначают не некое [определенное] "это", но (как уже было сказано) каково это нечто, и, хотя, с одной стороны, они показывают, каково это нечто, с другой стороны, само качество они определяют по (circa) субстанции. Качество же вторых субстанций находится в индивидах и, естественно, сказывается о них же самих, то есть об индивидуальных субстанциях. Итак, качество вторых субстанций определяется по (circa) индивидам, то есть тому, что первично.