Аниций Боэций - Комментарий к Категориям Аристотеля. Фрагменты

"Далее, первичные субстанции называются субстанциями в высшей степени потому, что они субъектны всему прочему, и все прочее либо сказывается о них, либо находится в них. И как первоначальные субстанции относятся ко всему прочему, так и вид относится к роду: вид субъектен роду, ведь роды сказываются о видах, но не наоборот, вид о родах. А потому и из этого ясно, что вид в большей степени субстанция, чем род" [36].

[Аристотель] вновь подтверждает посредством более веского доказательства то, что виды суть субстанции в большей степени; он разъясняет, что это обстоит так, через подобие. Ибо поскольку все субстанции - либо первые, либо вторые, вторые же - либо роды, либо виды, то тот из видов или родов, который найден более подобным первым субстанциям, будет обоснованно считаться субстанцией в большей степени. Но первые субстанции потому называются субстанциями в высшей степени, что они субъектны всему, так что прочее или находится в них, как акциденции, или сказывается о них, как вторые субстанции. Таким образом, то, что привходит в первые субстанции, то же и в виды, ведь виды субъектны всем акциденциям и о видах сказываются роды, но виды не сказываются о родах. Поэтому роды субъектны не в той же степени, что и виды. Ибо виды не сказываются о родах. Следовательно, как первые субстанции субъектны вторым субстанциям и акциденциям, так и виды субъектны акциденциям и родам. А роды, хотя они и субъектны акциденциям, видам все же не субъектны. Поэтому у вида имеется большее подобие по отношению к первым субстанциям, нежели у рода. А если у видов имеется большее подобие по отношению к субстанциям в высшей степени, то они и сами будут субстанциями в большей степени.

Но пусть кто-нибудь не подумает, что мы говорим: те, что суть роды, видами быть не могут, [ведь мы имеем в виду только то], что они не могут быть видами в том, что они суть роды. Ведь [вид], в том, что он есть вид, не сказывается о более высоких [родах], в том же, что он есть род, он сказывается о том, чьим родом он является. Поэтому сами роды не могут быть субъектными тому, родами чего они являются, а виды не могут сказываться о том, виды чего они суть.

"Из самих же видов, не являющихся родами, ни один не является субстанцией в большей степени, чем другой. Не более близко укажешь некоего человека, указывая [вид] "человек", чем когда укажешь некую лошадь, указывая [вид] "лошадь". Также и одна первичная субстанция не в большей степени субстанция, чем другая, ведь некий человек не в большей степени субстанция, чем некий бык" [37].

Сказано также (как учил Порфирий в книге о родах, видах, отличительных, собственных и привходящих признаках), что одни [вещи] суть только роды, род которых найти невозможно, другие - только виды, которые не могут быть разделены на другие виды. Это те, которые сказываются в отношении того, что есть это (in eo quod quid sit), о многих различных по числу [индивидах], расположенных под своим видом и не различающихся между собой характером (figura) своей природы: например, "человек" сказывается о единичных людях, "лошадь" - о единичных лошадях, "бык" - о единичных быках. Итак, подобные виды, которые главенствуют над одними только индивидами, такие как "человек" или "лошадь", поскольку не могут быть родами, всегда являются равными субстанциями. Ведь имя "лошадь" столь же близко соотносится с некоей индивидуальной лошадью, сколь и имя "человек" - с неким индивидуальным человеком. Поэтому если виды, которые не являются родами, одинаково отстоят от первых субстанций, то справедливо считается, что они суть равные субстанции: (Аристотель] говорит, что не все виды суть равные субстанции, но только те, которые равно удалены от первых субстанций.

Может случиться и так, что какой-нибудь один вид некоего более высокого рода, будучи сравниваемым с определенным видом [того же рода], окажется в меньшей степени субстанцией, чем этот другой. Так, если кто-нибудь назовет видом животного птицу и человека, то "птица" и "человек" не будут равными субстанциями, так как "птица" выше "человека". Ведь "человек" не делится на другие виды, и есть в большей степени вид. "Птица" же может делиться на другие виды, например, на "ястреба" и "коршуна", которые хотя и являются по виду птицами, однако друг с другом не одинаковы. "Ястреб" или "коршун" суть виды в собственном смысле слова, и они главенствуют над одними только индивидами. А потому "человек" и "ястреб" одинаково отстоят от первых субстанций и суть равные субстанции. "Человек" же и "птица", поскольку "птица" выше "человека", не равные субстанции, ведь "человек" - в большей степени субстанция. Следовательно, те виды, которые одинаково отстоят от своих индивидов являются равными субстанциями. Поэтому виды, которые не являются родами, равноудалены от первых субстанций и называются равными субстанциями.

Очевидно, как не требующее пояснения, что первые субстанции также суть равные субстанции. Ведь некий человек и некая лошадь, поскольку они суть индивиды, суть субстанции в первую очередь, в собственном смысле слова и в высшей степени. Поэтому среди субстанций в высшей степени ни меньшую, ни большую найти невозможно. Индивиды, следовательно, суть равные субстанции.

"Справедливо, что после первых субстанций из всего прочего одни только виды и роды называются вторыми субстанциями: из всего, что сказывается, только они указывают на первичную субстанцию. Действительно, если кто-нибудь будет указывать, что есть некий человек, указывая вид или род, "человек" или "животное", он укажет [его] более близко и ясно. А указав что-нибудь из иного, например, "белый", или "бежит", или что-либо подобное, он будет указывать чуждое. Поэтому справедливо, что из всего прочего только [виды и роды] называются вторыми субстанциями" [38].

Аристотель показывает, что по порядку и подобающе после первых, то есть индивидуальных субстанций, расположены виды и роды, являющиеся вторыми субстанциями, [чему] имеется прочное и надежное доказательство, ибо он говорит, что после первых субстанций роды и виды правильно называются вторыми субстанциями. Ведь в определениях, где выявляется субстанция чего-либо, ничто не указывает на первую субстанцию, кроме рода и вида. Ибо о Сократе, если кто-нибудь спросит, чту он такое, скажут: человек или животное; и спрашиваемый о том, что такое Сократ, правильно ответит: человек или животное. Следовательно, вторые субстанции показывают, что такое первые; поэтому, если кто-нибудь, [отвечая] на вопрос, "что есть первая субстанция", назовет [нечто] помимо вторых субстанций, он выскажется в высшей степени неуместно, как если бы спрашивающему, что есть Сократ, некто ответил: "белое", или "бежит", или что-нибудь подобное, не являющееся второй субстанцией; он никогда не назовет ничего подходящего, если выскажет о первой субстанции что-либо, кроме второй. А потому ничего из того, что не является вторыми субстанциями, не разъясняет, что есть первая субстанция; вторые же субстанции суть роды и виды, поэтому правильно, что после первых субстанций виды и роды называются вторыми субстанциями.