Георг Гегель - Наука логики. С комментариями и объяснениями

Определенность же, еще не положенная в нем самом, – все равно, касается ли она природы самого понятия или она есть внешнее сравнение, – принадлежит нашей рефлексии; обращая внимание на определенность этого рода, можно лишь уяснить или предварительно наметить путь, который обнаруживается в самом развитии [понятия]. Что целое, единство бытия и ничто, имеет одностороннюю определенность бытия, – это внешняя рефлексия.

В отрицании же, в нечто и ином и т. д., это единство дойдет до того, что окажется положенным. – Следовало здесь обратить внимание на это различие; но давать себе отчет обо всем, что рефлексия может позволить себе заметить, – излишне; это привело бы к слишком пространному изложению, к предвосхищению того, что должно вытекать из самого предмета (Sache). Хотя такого рода рефлексии и могут облегчить обзор целого и тем самым и понимание, одна ко они невыгодны тем, что выглядят неоправданными утверждениями, основаниями и основами последующего. Не надо поэтому придавать им большее значение, чем то, которое они должны иметь, и надлежит отличать их от того, что составляет момент в развитии самого предмета.

Sache – это немецкое слово означает «вещь, дело, обстоятельство, предмет речи» (в силу этого иногда допустим перевод как «предмет»), в отличие от Ding – материальная вещь как экземпляр, «штука», «штучка». Поэтому известный лозунг Гуссерля о возвращении к «самим вещам» нужно понимать не как призыв созерцать отдельные вещи, но в соответствии со значением слова Sache – понимать сами обстоятельства возникновения нашего знания.

Наличное бытие соответствует бытию предшествующей сферы; однако бытие есть неопределенное, поэтому в нем не получается никаких определений. Наличное же бытие есть определенное бытие, конкретное; поэтому в нем сразу же выявляется несколько определений, различенные отношения его моментов.

Сфера – сфера рассмотрения: если в предшествующей части главным предметом было бытие, то здесь – наличное бытие.

Конкретное – Гегель называет этим словом не «повышенно определенное» и тем более не «определенное в своей частности» (как мы говорим «конкретные примеры»), но способное порождать из себя собственные моменты бытия или осмысления. В этом смысле, например, растение абстрактно, так как представляет собой автономно работающий организм со своими законами, а цветок конкретен, так как в нем мы видим и реализацию растения, и будущий плод, и способ существования растения. Иначе говоря, конкретность вещи – способность выделить из себя такие разные аспекты, по которым она будет узнаваема. Истина конкретна потому, что мы ее узнаем в разных ситуациях и не спутаем с ложью.

b) Качество

Ввиду непосредственности, в которой бытие и ничто едины в наличном бытии, они не выходят за пределы друг друга; насколько наличное бытие есть сущее, настолько же оно есть небытие, определено. Бытие не есть всеобщее, определенность не есть особенное . Определенность еще не отделилась от бытия; правда, она уже не будет отделяться от него, ибо лежащее отныне в основе истинное есть единство небытия с бытием; на этом единстве как на основе зиждутся все дальнейшие определения. Но соотношение здесь определенности с бытием есть непосредственное единство обоих, так что еще не положено никакого различения их.

Всеобщее – Гегель употребляет это слово лишь потому, что в немецком языке «общее» часто имеет смысл «расхожее, пошлое». Поэтому всеобщее не обязательно означает объединившее все вещи или присутствующее во всех местах, но означает обладающее неотъемлемым свойством обобщения, присоединения к одним данным новых данных. Всеобщие законы – это не те, которые действуют везде одинаково, а те, которые позволяют интерпретировать прежде не существовавшие или не обнаруженные данные.

Определенность как изолированная сама по себе, как сущая определенность, есть качество — нечто совершенно простое, непосредственное. Определенность вообще есть более общее, которое точно так же может быть и количественным, и далее определенным. Ввиду этой простоты нечего более сказать о качестве как таковом.

Но наличное бытие, в котором содержатся и ничто, и бытие, само служит масштабом для односторонности качества как лишь непосредственной или сущей определенности. Качество должно быть положено и в определении ничто, благодаря чему непосредственная или сущая определенность полагается как некая различенная, рефлектированная определенность и, таким образом, ничто как то, что определенно в некоторой определенности, есть также нечто рефлектированное, некое отрицание. Качество, взятое таким образом, чтобы оно, будучи различенным, считалось сущим, есть реальность; оно же, обремененное некоторым отрицанием, есть отрицание вообще, а также некоторое качество, считающееся, однако, недостатком и определяющееся в дальнейшем как граница, предел.

Реальность – у Гегеля это понятие никогда не обозначает мир вещей и событий, для чего есть слово «действительность», означающее, впрочем, не сам мир, а его способность действовать по некоторым принципам. Реальностью Гегель всегда называет свойство вещи быть вещью, реализовываться. Например – реальность каждого из нас – в неповторимой идеальности. Различие «реальности» и «действительности» примерно соответствует различию «ипостаси» и «гипарксиса» в классической античной философии после Аристотеля, и слово «ипостась», в том числе в бытовых употреблениях, вроде «он хорош и в ипостаси работника, и в ипостаси семьянина», хорошо поясняет гегелевское «реальность».

Оба суть наличное бытие; но в реальности как качестве, в котором акцентируется то, что оно сущее , скрыто то обстоятельство, что оно содержит определенность, следовательно, и отрицание; реальность считается поэтому лишь чем-то положительным, из которого исключены отрицание, ограниченность, недостаток. Отрицание только как недостаток было бы то же, что и ничто; но оно наличное бытие, качество, только определяемое посредством небытия.

с) Нечто

В наличном бытии мы различили его определенность как качество; в качестве как налично сущем есть различие – различие реальности и отрицания. Насколько эти различия имеются в наличном бытии, настолько же они ничтожны и сняты. Сама реальность содержит отрицание, есть наличное, а не неопределенное, абстрактное бытие. И точно так же отрицание есть наличное бытие; оно не абстрактное, как считают, ничто, оно здесь положено так, как оно есть в себе, как сущее, принадлежащее к наличному бытию. Таким образом, качество вообще не отделено от наличного бытия, которое есть лишь определенное, качественное бытие.