Вадим Руднев - Божественный Людвиг. Витгенштейн: Формы жизни

Однако Карл не хотел этого. Он хотел жить настоящей жизнью. Кончилось тем, что в январе 1865 года 18-ти лет от роду он исчез из дома с 200 флоринами в кармане, которые дали ему сестры, и скрипкой, на которой он хорошо играл. Через два месяца он достал заграничный паспорт и уплыл на пароходе в Нью-Йорк уже фактически без гроша в кармане. Там он, как водится, работал официантом и скрипачом в ресторане. Потом Карл переехал в Вашингтон, стал владельцем бара и в ноябре в новой одежде вернулся в Нью-Йорк, написал несколько строк семье и еще год жил в Нью-Йорке, работая в основном преподавателем — обучал игре на скрипке и на трубе, латинскому и греческому языкам, математике и начертательной геометрии.

В начале 1867 года Карл вернулся домой. Несмотря на то, что он был при деньгах и при вещах, одна из его сестер вспоминала, что у Карла был вид человека, пережившего тяжелейший шок. В конце концов отец и сын помирились, и Карлу было разрешено учиться в Техническом институте. Последующие 20 лет венское общество было свидетелем его стремительной карьеры [Janic-Toulmen 1973].

Удивительным образом история Карла повторилась с его старшим сыном Гансом, где уже Карл выступал в роли непреклонного отца-деспота. Ганс был чрезвычайно одаренным в музыкальном отношении юношей. Он виртуозно играл на нескольких инструментах. Однако отец возлагал на него как на старшего надежды в смысле продолжения бизнеса. Карл очень любил музыку, но полагал, что она не может стать предметом профессиональной ориентации серьезного человека. У Ганса были другие планы. В результате он поступил так же, как несколько десятилетий назад поступил сам Карл — сбежал в Америку. Но XX век — не XIX, и сын оказался слабее отца. Промыкавшись некоторое время, Ганс покончил с собой [Janic-Toulmen 1973: 173]. Это произошло в 1902-м году и было первым самоубийством в семье Витгенштейнов. Через год последовало второе.

Вернемся к Карлу Витгенштейну. К концу 1880-х годов он на вершине своего бизнеса, контролирует практически всю сталелитейную индустрию австро-венгерской монархии.

В те же 1880-е годы Карл занялся писательской деятельностью, публикуя в газетах статьи на экономические и политические темы. В 1888 г. эти статьи вышли отдельной книгой: Карл Витгенштейн, «Политико-экономические сочинения». Это было за год до рождения Людвига Витгенштейна.

Семья Витгенштейнов жила в особняке на Аллеегассе, известном потом как Palais Wittgenstein (Дворец Витгенштейнов). Как утверждал впоследствии Витгенштейн, в доме стояло семь концертных роялей (биографы сомневаются в наличии такого количества роялей).

Дом на Аллеегассе был известнейшим в Вене культурно-музыкальным салоном. Сюда приходили великие люди из старшего поколения, среди них самый знаменитый — Иоганнес Брамс, который дружил с Карлом и Польди и даже свой последний визит перед смертью нанес именно им, старый слепой органист Йозеф Лабор, музыку которого так впоследствии ценил Витгенштейн (о Лаборе содержится ряд упоминаний в сборнике афоризмов Витгенштейна, известном по его английскому переводу: «Культура и ценность» [Витгенштейн 1994d], упоминавшийся уже нами знаменитый скрипач Иоахим, двоюродный брат матери Карла; из молодых — будущий гениальный музыкант XX века, пианист и дирижер Бруно Вальтер, великий виолончелист Пабло Казальс.

Карл музицировал на скрипке почти до самой смерти, ему аккомпанировала жена. В старости Карл был сентиментален, но сам подшучивал над слезами, выступавшими у него на глазах, когда он играл на скрипке. Во время болезни и перед самой смертью музыка продолжала быть ему необходимой — он слушал фортепьянную игру своей жены Польди.

Карл Витгенштейн умер от рака в 1913 году, пережив самоубийство двух сыновей, не дожив до трагедии Первой мировой войны и раскола Австро-Венгрии, до самоубийства третьего сына и до разделения своего капитала между оставшимися членами семьи согласно желанию его наследника — Людвига.

«Не дай Бог, если бы папа дожил до этого!» — говорили в таких случаях на Аллеегассе.

Для Леопольдины Витгенштейн, жены Карла и матери Людвига, музыка была главным в ее жизни, хотя по сравнению с мужем она была сделана «из совершенно другого теста». На фотографии видно худое, хрупкое, одухотворенное лицо. Правда, и для нее музыка не была профессией, она, например, никогда не играла с симфоническим оркестром. Это было домашнее музицирование в духе XIX века. Под ее аккомпанемент играли сонаты и пели немецкие лендлеры ее муж и сыновья, а каждый значительный концерт знаменитого Венского филармонического оркестра подвергался на Аллеегассе тщательному и, вероятно, достаточно профессиональному анализу.

Леопольдина Кальмус была католичкой. Дети могли выбирать конфессию. В 1906 г. при поступлении в Realschuhle в Линце Людвиг выбрал католицизм — и не проиграл (см. раздел о самоубийстве).

В семье Польди называли ангелом. Фанни Фигдор, ее свекровь, говорила (или писала) ей: «Дорогая Польди, есть такое слово «слишком»: можно быть слишком хорошей, слишком самозабвенной» [McGuinnes 1988:22].

Вопрос этот не является праздным хотя бы потому, что в разные периоды времени он беспокоил и самого Витгенштейна. Так, в 1906 году, когда он поступал в реальную школу в Линце, он записался католиком и скрывал свое еврейское происхождение из соображений «личной безопасности», так как в детстве Людвиг был чрезвычайно раним и, как мы увидим дальше, склонен к компромиссам. Приехав в Кембридж в конце 1920-х годов, он, как говорят биографы, «умолял своего кузена, жившего в Англии, ни при каких обстоятельствах не открывать тайны своего происхождения» [Бартли 1994]. С другой стороны, Фаня Паскаль, его учительница по русскому языку, у которой он брал уроки в Кембридже в 1930-е годы перед поездкой в Россию, рассказывает, что Витгенштейн, который, по семейной традиции, время от времени испытывал потребность исповедоваться кому-то из близких людей (Фаня Паскаль, оставившая о Витгенштейне чрезвычайно интересные воспоминания [Паскаль 1994], несомненно, была его другом), в 1933 году, когда в Германии пришли в власти нацисты, рассказал ей на этой импровизированной исповеди, что он еврей, а после заявлял об этом и во всеуслышание. К тому времени у Витгенштейна выработался почти патологический культ честности и правды, независимо от того, приятной или нет она была. Известно также из многих источников, что когда коллеги, друзья и ученики после захвата немцами Австрии в 1938 году спрашивали его, что будет с его семьей, Витгенштейн со странной для еврея уверенностью говорил, что его семья занимает столь высокое положение в обществе, что гитлеровцы ее не тронут. И семью Витгенштейнов, то есть сестер и дядей, оставшихся в Вене, действительно не тронули, однако Маргарет Стонборо вспоминала, что они затребовали все семейные архивы и что в этих архивах никаких упоминаний о еврейском происхождении Витгенштейна не нашлось. По другой же версии, Герман Христиан Витгенштейн вовсе не был евреем, а напротив, был незаконным потомком Сайн-Витгенштейнов, то есть чрезвычайно родовитого — княжеского! — австро-венгерского рода.

Читать дальше