Бертран Рассел - Брак и мораль

Для современного брака имеется и еще одно препятствие, хорошо знакомое тем, кто острее всего осознает ценность любви. Любовь способна жить, лишь пока она свободна и спонтанна; как правило, ее убивает необходимость выполнять долг. Утверждать, что ты должен полюбить кого-то – самый верный способ заставить возненавидеть его. Тем самым брак как сочетание любви с юридическими обязанностями оказывается как бы между двух стульев. Шелли писал:

Не может быть сомнений в том, что отгораживаться от сторонних влияний любви в браке значит ослаблять собственную восприимчивость и симпатию и лишать себя ценных человеческих контактов. Это значит проявлять насилие по отношению к чему-то, что, с предельно идеалистической точки зрения, выглядит пределом мечтаний. Кроме того, подобно всем проявлениям огранивающей морали, такая позиция напоминает, если угодно, взгляд полисмена на человеческую жизнь – я имею в виду постоянное стремление что-нибудь да запретить.

По всем перечисленным причинам, многие из которых связаны с безоговорочно благими побуждениями, брак сегодня сделался сомнительным предприятием; если мы не хотим, чтобы он был преградой для счастья, нужно переосмыслить его по-новому. Одно решение часто предлагают и широко применяют в Америке – это облегчение процедуры развода. Должен признать – и, думаю, со мной согласится всякий гуманный человек, – что развод следует предоставлять по большему числу оснований, нежели прописано в английских законах, но легкий развод отнюдь не кажется мне решением всех проблем брака. Если брачный союз бездетен, развод действительно может быть лучшим решением, даже когда обе стороны делают все возможное, чтобы вести себя достойно; но при наличии детей стабильность брака является, на мой взгляд, первоочередной задачей. (К этому вопросу я вернусь позднее, при обсуждении семьи.) По-моему, если в браке есть дети и оба супруга разумны и честны, следует ожидать, что брак продлится всю жизнь, но не нужно думать, будто здесь невозможны сторонние сексуальные отношения. Брак, который начинается со страстной любви и ведет к рождению детей, желанных и любимых, должен порождать связь между мужчиной и женщиной столь крепкую, что они будут ценить глубинную интимность своей близости, даже когда сексуальная страсть угасла и даже если у кого-то из них (или у обоих) возникнет сексуальное влечение к кому-то еще. Подобному упрочению брака способна помешать ревность, но ревность, будучи инстинктивной эмоцией, можно контролировать, если распознать ее вред и не сводить это чувство к выражению морального негодования. Близость и товарищество на протяжении многих лет, когда вместе переживаешь беды и радости, обладают неким особым очарованием, которого лишена заря любви, сколь бы восхитительной она ни была. Всякий, кто сознает, как благотворно время сказывается на ценностях, не станет избавляться от такой близости ради новой любви.

Потому я считаю, что цивилизованные мужчина и женщина могут быть счастливы в браке, хотя для этого необходим ряд условий.

Во-первых, необходимо осознание полного равноправия обеих сторон; не должно быть никакого посягательства на личную свободу; нужна полнейшая физическая и духовная близость; а еще требуется определенное сходство во мнениях относительно взглядов и ценностей. (Например, будет фатальным, если один партнер ценит только деньги, а другой – лишь хорошо сделанную работу.) При соблюдении всех этих условий брак может стать наилучшим и наиважнейшим союзом из всех возможных между двумя человеческими существами. Ранее редко осознавали, что многие неурядицы проистекают из того факта, что мужья и жены воспринимают друг друга, как полицейские – преступников. Для того, чтобы брак в полной мере проявил свои преимущества, мужья и жены должны твердо усвоить: что бы там ни гласил закон, они в своей личной жизни должны оставаться свободными.

До тех пор, пока добродетель порядочных женщин признается вопросом первостепенной важности, институт брака подлежит дополнению другим институтом, который может даже рассматриваться как часть первого – речь об институте проституции. Всем знакома широко известная формулировка Леки, когда он уподобляет проституток ангелам-хранителям домашнего очага и беспорочности наших жен и дочерей. Это явно викторианское по духу суждение, вдобавок старомодное по форме выражения, но сам факт неоспорим. Моралисты осуждают Леки за эти слова, поскольку его замечание привело их в ярость (по неведомой им самим причине), но не смогли доказать, что это утверждение ошибочно. Конечно, они совершенно правы в том, что, следуй мужчины их наставлениям, проституции бы не было, но они прекрасно знают, что ни один мужчина не прислушается к подобным наставлениям, а потому все рассуждения о возможных последствиях правильного выбора лишены смысла.

Потребность в проституции возникает в силу того, что многие мужчины, будучи холостяками или разлучаясь с женами на время поездок, не желают проявлять сексуальную воздержанность, а в привычном для нас добродетельном обществе им не найти готовых к близости порядочных женщин. Посему общество как бы порождает определенное число женщин для удовлетворения этой мужской страсти – с наличием последней стыдливо мирятся, так как боятся оставлять ее неутоленной. Преимущества проституток в том, что они доступны всегда и везде, и в том, что, не имея иной жизни, кроме своего занятия, они как бы ускользают от внимания общества, и мужчины, позабавившись с ними, возвращаются к своим женам, семьям и в лоно церкви с незапятнанной репутацией. Впрочем, самих проституток, этих бедных созданий, повсеместно презирают – несмотря на неоценимые услуги обществу, несмотря на опосредованную заботу о добродетели порядочных жен и дочерей, несмотря на попечение о церковных устоях, – их воспринимают как изгоев и не позволяют контактировать с обычными людьми вне рамок своего занятия. Эта вопиющая несправедливость пришла в мир с триумфом христианской религии и сохраняется по сей день. Правда, истинная опасность проституции в том, что она обнажает пустоту морализаторства. Подобно мыслям, подавляемым нашим внутренним цензором, как учит Фрейд [77] Согласно модели психики, предложенной З. Фрейдом, внутренним цензором выступает Сверх-Я (суперэго), к которому относятся мораль, совесть, вера и т. п. , проституцию изгоняют в подсознание. Но оттуда, как нередко бывает с такими изгнанниками, она все равно мстит, пусть даже неосознанно.