Жорж Батай - Проклятая доля

Трудно определить и представить себе давление, осуществляемое таким образом. Оно одновременно и сложно и неуловимо, но его следствия описать можно. На ум приходит один образ однако прежде, чем предложить его, надо сказать, что он дает представление о следствиях, а не конкретное понимание причин.

Вообразим несметную толпу, собравшуюся в надежде увидеть корриду , которая состоится на слишком тесной арене. Толпа страстно желает заполнить трибуны, но трибуны I те могут вместить ее: многим придется ждать у входа. Точно гак же и возможности жизни не могут осуществляться до бесконечности; они ограничены пространством, как доступ толпы - количеством мест на трибунах.

Первым следствием давления будет увеличение числа мест.

Если внутренняя служба порядка хорошо организована, то количество мест строго ограничено. Но за пределами арены могут быть деревья и уличные фонари, с высоты которых видна площадка для боя быков. Если этому не помешает какое-нибудь распоряжение властей, то найдутся люди, которые влезут на деревья и фонарные столбы. Аналогично этому, Земля поначалу открывает для жизни основное пространство вод и суши. Но жизнь стремительно овладевает воздушной сферой. В первую очередь важно было увеличить площадь зеленой субстанции растений, абсорбирующей энергию световых лучей. Наслаивание листвы в воздухе заметно увеличивает объем этой субстанции: в особенности, строение деревьев позволяет им развивать такую возможность, поднимаясь гораздо выше трав. В свою очередь, крылатые насекомые и птицы, вслед за пыльцой, захватывают воздушную сферу.

Но нехватка мест может привести и к другому следствию-, у входа может завязаться борьба. Если кто-нибудь погибнет, то преобладание количества индивидов над количеством мест уменьшится. Это следствие имеет смысл, противоположный первому. В первом случае давление открывает новое пространство, во втором - давление устраняет возможности, избыточные по отношению к наличному пространству. Это второе следствие встречается в природе в самых разнообразных формах.

Самой примечательной из них является смерть. Как известно, в смерти нет необходимости. Простейшие формы жизни бессмертны: рождение организма, возникшего путем деления, теряется во тьме времен. По существу, нельзя сказать, что у него были родители. Если а' и а" - двойники, возникшие в результате раздвоения я, то а не перестало жить при появлении я'; а' - это все еще а (и то же можно сказать об а"). Предположим здесь (ради чисто теоретического доказательства), что у истоков жизни находится один-единственный из таких бесконечно малых организмов: он все равно бы быстро населил Землю своим потомством. Но в принципе - спустя короткое время размножение сделалось бы невозможным из-за нехватки пространства, и требующаяся для размножения энергия расточалась бы, например, на выделение тепла. Впрочем, как раз это и происходит с одним из таких микроорганизмов, с ряской, покрывающей водоемы зеленой пленкой и затем остающейся в равновесии. Для ряски ее пространство задано строго определенными границами водоемов. Но застой, в котором пребывает ряска, непредставим на уровне всего Земного шара, где по тем или иным причинам нет необходимого равновесия. Молено допустить (теоретически), что давление, повсюду равное самому себе, приведет к покою, к повсеместной замене роста потерей тепла. Но реальное давление приводит к иным следствиям: оно вызывает соревнование среди неравных организмов, и хотя мы не можем сказать, как биологические виды вступают в игру, мы можем сказать, что эта игра собой представляет.

Независимо от внешнего для жизни воздействия (климатические или вулканические явления), неравномерное давление внутри живой материи постоянно открывает для роста оставляемое смертью пространство. Это не новое пространство, и если мы посмотрим на жизнь в ее совокупности, то в действительности чаще всего увидим не рост, но сохранение общего объема. Иначе говоря, возможный рост сводится к компенсации за произведенные разрушения.

Я настаиваю на том, что никакого роста не бывает, а происходит лишь связанное с роскошью расточение энергии под разными обличьями! История жизни на Земле представляет собой, главным образом, следствие безумия изобилия: основным событием является развитие роскоши, производство все более дорогостоящих жизненных форм.

Поедание одних биологических видов другими представляет собой простейшую форму роскоши. Население, блокированное германской армией, вследствие голода приобрело непосредственное представление о дорогостоящем характере обходного развития живой материи. Если мы будем выращивать картофель или зерно, то урожайность земельного участка в калориях будет гораздо значительнее, нежели молочная или мясная производительность скота, содержащегося на луговом участке такого же размера. Наименее дорогостоящая форма жизни - та, которую ведет зеленый микроорганизм (поглощающий солнечную энергию благодаря действию хлорофилла), но растительная жизнь вообще менее дорогостоящая, чем животная. Растительность стремительно занимает доступное ей пространство. Животные устраивают из нее гекатомбы и именно таким образом увеличивают возможности роста, сами же они развиваются куда медленнее. С этой точки зрения на самой вершине располагается плотоядное животное-, постоянное потребление им других животных представляет собой грандиозное расточительство энергии. Уильям Блейк обращался к тигру: "В каких далеких небесах или глубинах// пылала плавильная печь твоих глаз?" Что более всего поражало поэта, так это жестокое - на грани возможного - давление, способность интенсивного поглощения жизни. В общем кипегши жизни тигр представляет собой точку крайнего накала. И накал этот действительно идет из отдаленных глубин небес, из всепоглощающей силы солнца.

Поедание несет с собой смерть, но в случайной ее форме. Из всей мыслимой роскоши смерть - в ее фатальной и неумолимой форме, - разумеется, стоит дороже всего. Хрупкость тел животных, их сложное устройство уже указывают на их "роскошный" смысл, но эти хрупкость и роскошь достигают кульминации в смерти. Ккак в пространстве стволы и ветви деревьев возносят к свету наплывающие друг на друга ярусы листвы, так и смерть распределяет смену поколений во времени. Она непрестанно оставляет место, необходимое для прихода новорожденных, и мы совершенно зря проклинаем т у, без которой нас бы не было.