Марк Антонин - Наедине с собой

Это книга, написанная человеком, который пытается примириться не просто с фактом смерти, но с фактом своей неизбежной смерти, причем не в отдаленном будущем, а во вполне обозримом времени.

В следующих частях книги имеется множество ссылок на философскую точку зрения, Марк Аврелий употребляет стоические формулировки и определения, стараясь как можно более внятно выразить свою мысль. Любителям истории философии, вероятно, будет интересно проследить за этой мыслью, выраженной в определениях стоиков.

Третья книга

Пойми не только то, что жизнь убывает с каждым днем и остается все меньшая ее доля, но и то, что при очень долгой жизни не всегда сохраняется сила мысли для понимания происходящего и постижения дел божеских и человеческих.

Вот он – страх практически каждого человека, страх оказаться беспомощным, обузой для близких людей, утратить не только здоровье и физические силы, но и разум, стать для родных лишь напоминанием о том, каким был когда-то.

Если человек тупеет, это не отражается на его дыхании, пищеварении, воображении, желаниях и тому подобном. Но слабеет власть над самим собой. Он уже не понимает своих обязанностей, неспособен разобраться в окружающем и не может дать себе отчет в том, что уж лучше расстаться с такой жизнью. Все это требует твердого разума, который уже потерян безвозвратно. Итак, нужно торопиться не только потому, что мы все ближе подходим к смерти, но и потому, что еще при жизни нас подстерегает потеря способности правильного понимания и наблюдения вещей.

Следует отметить, что стоическое учение не просто позволяло, но в некоторых случаях даже приветствовало самоубийство. Стоики называли самоубийство «разумным уведением» и считали, что оно разрешается, если речь идет об интересах отечества, друзей, невыносимой боли при неизлечимой болезни, а также в том случае, если внешние обстоятельства каким-либо образом препятствуют сохранению добродетели и жизни в согласии с природой (как положено по стоическому учению) – если такие препятствия непреодолимы, а сама жизнь становится не только неразумной, но и неэтичной. В фильме «Исаев» режиссера С. Урсуляка, во второй части, «Пароль не нужен», продемонстрированы два самоубийства – один из подпольщиков во время допроса в контрразведке выбрасывается из окна, второй в аналогичных обстоятельствах перерезает себе горло. Подобные самоубийства были бы одобрены стоиками, так как совершались в интересах отечества и друзей, а также – чтобы сохранить свое нравственное «я» и этичность самой своей жизни. Одним из обязательных условий совершения самоубийства для стоиков являлось спокойное состояние духа, обдуманность и хладнокровность этого шага, но ни в коем случае не под воздействием эмоций – исключительно по разумным и этическим соображениям.

Следует обратить внимание и на то, что нечто привходящее и изменчивое в произведениях природы обладает особой привлекательностью и заманчивостью.

На печеном хлебе местами появляются трещинки. Эти расщелины чужды основной цели искусства пекаря, но они придают хлебу особенно аппетитный вид. Плоды смоковницы лопаются, достигнув наибольшей зрелости, а в переспелых маслинах самая близость гниения сообщает какую-то особую прелесть плоду. Низко склоненные колосья, хмурое чело льва, пена, бьющая из пасти вепря, и многое другое, далеко не привлекательное само по себе, сопутствуя тому, что произведено природой, усиливает общее впечатление. Все это влечет к себе человека, обладающего особой восприимчивостью и более глубоким пониманием сущности Целого. Вряд ли он сможет не почувствовать важность подобных явлений, всегда сопутствующих деятельности природы. На пасти живых зверей он будет смотреть с не меньшим восхищением, чем на изображения, подражающие природе, которые созданы художниками и ваятелями. Проникновенным взглядом он сумеет распознать не только красоту времени расцвета, но и особую красоту старца, старухи, привлекательность ребенка.

В 1885 году была отлита в бронзе статуя Огюста Родена «Та, которая была прекрасной Ольмьер», изображающая полуобнаженную старуху. Скульптор, весьма далекий от любой философии, тем более от школы стоиков, тем не менее гениально изобразил то, о чем писал Марк Аврелий: он смог увидеть и передать прекрасное там, где другие видели лишь уродство.

И много есть такого, что доступно не всякому, а открывается лишь тому, кто действительно сблизился с природой и ее делами.

Стоики считали целый ряд явлений не первостепенными, но сопутствующими основным, либо просто последствиями, возникающими в результате неких действий мирового разума. Так, смерть – это необходимое следствие, без которого невозможна сама жизнь, пороки и нравственное зло должны присутствовать в ней, так как без них невозможно существование добра («…что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени? Ведь тени получаются от предметов и людей. Вот тень от моей шпаги. Но бывают тени от деревьев и от живых существ. Не хочешь ли ты ободрать весь земной шар, снеся с него прочь все деревья и все живое из-за твоей фантазии наслаждаться голым светом» (М. Булгаков, «Мастер и Маргарита») – эти слова Воланда прекрасно передают смысл взглядов стоиков).

Гиппократ, исцелив множество болезней, сам заболел и умер. Халдеи предсказали многим смерть, а затем и их самих настигла судьба. Александр, Помпеи, Гай Цезарь, разрушив дотла столько городов и умертвив в боях десятки тысяч всадников и пехотинцев, в конце концов и сами расстались с жизнью. Гераклит, столько рассуждавший о всемирном пожаре, умер от водянки; не помог ему и коровий помет, которым он был намазан. Демокрита заели паразиты, Сократа убили тоже своего рода паразиты. Но какой вывод из всего этого? Ты взошел на корабль, совершил плавание, достиг гавани – пора слезать. Если тебя ждет другая жизнь, то, так как боги вездесущи, они будут и там. Если же это будет состояние бесчувственности, то тебе не придется более терпеть от страданий и наслаждений и служить оболочке, которая хуже того, кто у нее в плену. Ибо последний есть разум и гений, оболочка же – прах и тлен.

Гиппократ (около 460–377 гг. до н. э.) – величайший врач древности, его именем названа клятва, которую до сих пор дают врачи всего мира, получая диплом, – клятва Гиппократа. Его называют «отцом медицины». Интересно, что Гиппократ не сам выбрал свое занятие – он происходил из семейства асклепиадов, то есть считалось, что его предки ведут свой род прямо от бога Асклепия (Эскулапа) – древнегреческого бога медицины. Первоначально асклепиады были лишь жрецами Асклепия, но впоследствии к религиозным обрядам прибавилось и настоящее целительство. Вообще Гиппократ обладал блестящей родословной: по линии отца он отсчитывал свое происхождение от Асклепия, а по линии матери – от Геракла. Иоанн Цец (1110–1180 гг.), византийский филолог, писатель, поэт и мифограф, составил соответствующее генеалогическое древо Гиппократа.