Марк Антонин - Наедине с собой

Люди не знают, сколь многозначны такие слова, как воровать, сеять, покупать, бездействовать, усматривать надлежащее; для этого знания нужны не телесные очи, а некий другой орган зрения.

Тело, душа, ум. Телу принадлежат ощущения, душе – стремления, уму – основоположения. Способностью получать впечатления обладают и скоты, стремления проявляются бурно и в диких зверях, и в андрогинах, и в Фаларисе, и в Нероне, пользоваться умом для внешнего соблюдения обязанностей могут люди и не признающие богов, и изменяющие своей родине, и творящие, запершись у себя, всякие гнусности.

Фаларис – тиран Акраганта во второй половине VI века до н. э (ок. 570–554 до н. э.), сын Леодама. Фаларис прославился своей неимоверной жестокостью.

Некоторые исследователи считают, что такой отзыв заслужили у Марка Аврелия христиане. Впрочем, в те времена подобные обвинения христиан в различных «гнусностях» были делом обыкновенным.

Если все это, согласно сказанному, общо всем, то одному лишь хорошему человеку свойственно любить и приветствовать происходящее и сопряженное с ним, не осквернять живущего в его груди гения, не беспокоить и не смущать его обилием представлений, а сберечь его чистым, строго послушным богам, не говорящим никогда наперекор истине и не делающим ничего вопреки справедливости. Если даже все люди откажутся поверить, что он живет так просто, скромно и счастливо, то он не будет сердиться ни на кого из них и не сойдет с пути, ведущего к цели жизни, к которой следует подойти чистым, спокойным, с легким сердцем и с безропотной покорностью своей судьбе.

Очевидно, что на Марка Аврелия оказала огромное влияние различная утешительная литература, причем не только философов стоической школы. Также можно заметить, что он не пренебрегал и другими философическими идеями, в противоположность многим, концентрирующимся лишь на одной мысли, не допуская, что кто-то еще может обладать частью истины. Читая третью часть «Размышлений», можно увидеть, что для Марка Аврелия истина была многогранной и он был счастлив, что получил возможность внимательно рассмотреть хотя бы одну из этих граней, допуская при этом, что существуют и другие, не менее прекрасные.

Чем дальше, тем лучше видно, что «Размышления» представляют собой своего рода утешительную литературу, но при этом являются и руководством к действию, ежедневной памяткой о том, что должно делать человеку и как ему нужно жить и мыслить, чтобы ощутить жизненную полноту и радость каждого проживаемого мгновения вне зависимости от того, сколько этих мгновений осталось – каждое из них равноценно и бесконечно в свой миг.

Интересно, что у Достоевского можно найти высказывания, которые прямо противоречат Марку Аврелию в том, что касается отношения к смерти. Очевидно, что Федор Михайлович не был поклонником стоицизма, так как явно считал смерть злом, причем особым злом – смерть предопределенную, время которой обозначено заранее. Самым ужасным Достоевский считал потерю надежды, ведь если время обозначено заранее (к примеру, смерть по приговору суда, казнь), то и надежды практически не остается: «Убийство по приговору несоразмерно ужаснее, чем убийство разбойничье. Тот, кого убивают разбойники… непременно еще надеется, что спасется, до самого последнего мгновения. Примеры бывали, что уж горло перерезано, а он еще надеется, или бежит, или просит. А тут всю эту последнюю надежду, с которою умирать в десять раз легче, отнимают наверно, тут приговор, и в том, что наверно не избегнешь, вся ужасная-то мука и сидит, и сильнее этой муки нет на свете». Для стоика существует лишь единое мгновение жизни – настоящее, поэтому такого мучения в ожидании смерти предопределенной, как описывает Достоевский, у него нет и быть не может. Но, возможно, именно потому, что чрезвычайно сложно безропотно ожидать смерти, и не достиг никто статуса стоического мудреца.

Четвертая книга

Когда внутренне господствующее начало верно природе, то его отношение ко всему происходящему таково, что оно всегда может легко приноровиться к возможному и данному. Ведь оно не испытывает любви к какой-нибудь определенной материи, а к предпочтительному стремится лишь условно, обращая в материал для себя все, что оказывается впереди. Оно подобно огню, овладевающему тем, что брошено в него: слабая лампада была бы потушена, а яркое пламя мгновенно охватывает попавшее в него, пожирает его и вздымается благодаря этому еще выше.

Стоики знали рецепт беспроигрышного ведения дел, при их подходе никогда невозможно было потерпеть полную неудачу – возможно, именно поэтому в те времена не нуждались в помощи психологов, чтобы избавиться от комплекса неудачника. Секрет же чрезвычайно прост, и его здесь излагает Марк Аврелий, пользуясь стоической терминологией: в любую деятельность, стремящуюся к какой-либо цели, стоики включают возможные препятствия. Небольшая оговорка о том, что цель будет достигнута, если ничто этому не воспрепятствует (условное стремление господствующего к предпочтительному) – и вот уже препятствие учтено. Таким образом, человек объявляет, что готов идти к цели лишь на определенных условиях, при этом имеется в виду, что категорически отвергаются условия, которые не будут этичны, а принимаются к действию лишь те, которые полностью согласуются с понятиями добродетелей. Получается, что помеха становится своеобразным испытанием для человека, выявляя добродетельность исходных посылок. То есть и препятствия могут оказаться благими, так как они помогают достичь добродетели («обращая в материал для себя все, что оказывается впереди» – в том числе и помехи). Следует заметить, что смысл жизни для последователя стоической философии состоит именно в поступках, мыслях и чувствах в соответствии с природой, то есть для них смыслом является путь разума, ведущий к добродетели.

Ничего не следует делать зря и никогда не поступать иначе, как сообразно строгим правилам искусства.

Для стоиков философия является искусством жизни, именно это и имеет в виду Марк Аврелий.

Люди ищут для себя уединения поближе к простой сельской жизни, где-нибудь на берегу моря или в горах. Ты тоже мечтаешь о чем-нибудь подобном, между тем это явное недомыслие: ведь есть возможность в любое время уединиться в самом себе. Нигде человек не уединяется так спокойно и безмятежно, как в своей собственной душе. Особенно тот, у кого есть внутри нечто такое, во что стоит только пристально вглядеться, как сейчас же станет легче. Это облегчение, по-моему, не что иное, как душевная благоустроенность. Вот этому уединению ты и предавайся постоянно, таким образом обновляя себя.

Данную методику сейчас предлагают психологи, считая ее чуть ли не новационной – внутреннее спокойствие, внутренний мир, внутренняя свобода, счастье, ориентированное внутрь, а не зависящее от внешних факторов. Эта методика прекрасно работает, помогая человеку стать действительно счастливым и познать жизнь во всей ее полноте (как и обещали стоики, кстати сказать!). Ведь можно убежать от чего-то внешнего, но невозможно уйти от того, что находится внутри, и поэтому только оно и является причиной либо счастья человека, либо несчастья.