Коллектив авторов - Опыт словаря нового мышления

XX век: новая волна. Патриотические ожидания и интернационалистские цели практически не затрагивают Европу. Колониальные империи не чувствуют угрозы со стороны сил патриотизма, порой едва различимых, например в Черной Африке, но национальные движения выдвигают требования независимости. Коммунистический Интернационал, порожденный войной и революцией в России, определяет суть пролетарских основ антиколониализма - народ, угнетающий другой народ, сам не может быть свободным - и практики, цель которой - разоблачить «национал-реформизм» европейских социалистов, и все это с учетом приоритетов и интересов СССР.

В Италии, Германии, Центральной Европе разыгрывается кровавая пародия национального социализма, чтобы не сказать прямо - национал-социализма, за которым вырисовывается «черный Интернационал». И наконец, СССР - «родина социализма», - руководствуясь принципами пролетарского интернационализма, вносит огромный вклад в дело освобождения народов от нацизма, навязывает им, когда это возможно, «свою» революцию и распускает Коммунистический Интернационал. Что же остается от Интернационализма? Альтернативные решения предлагаются прежде всего в «третьем мире»: афроазиатизм (Бандунг, 1955), Движение неприсоединения трех континентов под председательством свободной Кубы (1966). Троцкисты, находящиеся в ничтожном меньшинстве, весьма активно проникают в эти движения. Коммунисты повсюду чутко следят за формированием новых отношений между классами и нациями. Вновь осуществляются запоздалые попытки взять ситуацию под контроль в рамках Второго Интернационала, который не был уничтожен ни гитлеризмом, ни его собственной беспомощностью в борьбе с ним.

Итак, на место интернационализма пришли его различные вариации. Существует несколько идеологий, в которых постоянно возрастает роль религий. Мир раскалывается. Возникает множество новых проблем. Вот одна из них: способен ли Советский Союз обеспечить на огромной территории одновременно уважение патриотизма каждой из союзных республик и советского патриотизма? Сумеет ли он перенести это тяжелое испытание? Вот другая: возникновение крупных региональных объединений - единой Европы, например, - ставит вопрос об изменениях в национальных государствах, входящих в состав соответствующей общности, и ее границах, охватывающих пространство, которое сложно ограничить одной только Западной Европой.

Новая эра? Возможно. Но патриотические движения, во всяком случае, не погибли. Для интернационализма же кончилось то время, когда он надеялся на победу, опираясь только на пролетариат и на его ценности, хотя рабочий класс и не исчерпал всех своих возможностей.

Жан-Жак Мари

Для большевистских руководителей русская революция 1917 года была лишь первым этапом или первым звеном мировой революции, эру которой она открыла. В 1917 году это было для них вопросом нескольких месяцев. Спустя 5-6 лет это было вопросом нескольких лет. Но менялись только сроки, а не сам прогноз или оценка эпохи.

В июле 1915 года Ленин писал: «Империалистическая война открывает эру социальной революции». Он напомнит об этом в одном из своих последних текстов («О нашей революции», 16 января 1923 г.): революция была «связана с первой всемирной империалистической войной. Когда Ленин, прибыв 4 апреля в Петроград, воскликнул: «Да здравствует мировая социалистическая революция!», он изрек не благое или сентиментальное пожелание, а сделал политический прогноз, основанный на анализе развития мирового капитализма. В своей работе «Империализм, как высшая стадия капитализма», написанной в начале 1916 года, он утверждает, что концентрация капитала в контролируемых крупными банками монополиях усиливает до максимума все социальные антагонизмы и открывает, следовательно, период острого кризиса «паразитического и загнивающего капитализма», что империализм - это торговая война и затем - просто война за захват все больших кусков мирового рынка, ставшего слишком узким; война неискупимая и ведущая к разрушению производительных сил; в этом источник мировой войны, войны «из-за дележа мира и передела колоний, «сфер влияния», финансового капитала…

Ленин, следовательно, рассматривает русскую революцию ни в коей мере не как чисто русское явление, уходящее своими корнями в специфически русскую действительность, а как русскую форму всемирного движения, обусловленного разнообразным и неравномерным развитием. Поэтому он всегда явно или не явно связывал свои предложения в области внутренней политики со стратегией мировой революции.

Начиная с декабря 1924 года, когда Сталин «изобрел» пресловутую теорию построения социализма в одной стране в отрыве от международного разделения труда, и до настоящего времени в СССР считается правилом хорошего тона утверждать обратное: с введением нэпа Ленин якобы начал отходить от перспективы (утопической) мировой революции, от которой он фактически отказался к концу своей жизни и за которую якобы упорно цеплялся Троцкий, мечтая систематически распространять революцию всеми средствами, в том числе и военными. Последний опубликованный ленинский текст «Лучше меньше, да лучше» полностью опровергает это утверждение. В этой работе, направленной против руководимой Сталиным Рабоче-крестьянской инспекции, он указывает, что перед СССР стоит цель «продержаться вплоть до победы социалистической революции в более развитых странах»; «международная обстановка, - говорит Ленин, - вызвала то, что Россия отброшена теперь назад». Он неизменно возвращается к мучительному вопросу: «Удастся ли нам продержаться при нашем мелком и мельчайшем крестьянском производстве, при нашей разоренности до тех пор, пока западноевропейские капиталистические страны завершат свое развитие к социализму?» Если бы под этими строчками не стояла подпись Ленина, то они давно бы разоблачались как чистейшей воды «троцкизм», как неверие в способность СССР построить собственными силами социализм внутри своих границ! «Нам интересна та тактика, которой должны держаться мы… для того, чтобы помешать западноевропейским контрреволюционным государствам раздавить нас». Цель состоит в том, «чтобы обеспечить наше существование до следующего военного столкновения… удержаться». И он предлагает минимальный и исключительно скромный план: обеспечить это существование до момента, наступление которого нельзя предсказать, но который нужно готовить, когда победа революции в Европе разожмет тиски и откроет перед Советской Россией новые возможности. Основой этой хладнокровно сформулированной реалистичной программы выживания является историческая перспектива мировой революции: «…не может быть ни тени сомнения в том, каково будет окончательное решение мировой борьбы», решение, которое он считал явно более отдаленным, чем в 1917 году, но необходимым и неизбежным. Каждый волен думать и писать, что Ленин ошибался. Но противоречит фактам утверждение о том, что Ленин якобы откладывал в долгий ящик мировую пролетарскую революцию и разработал специфический и более или менее лучезарный план построения социализма в СССР.