Тимоти Мортон - Стать экологичным

Массовое вымирание — вещь крайне страшная, непонятная и ужасная, а сегодня оно еще и невидимо. Мы просто не понимаем, с чего начать, если не считать того, что можно игнорировать его или же возбуждать самих себя разрядами электричества, пытаясь не забывать о нем. Одно из недавних массовых вымираний, пермское вымирание, было также связано с глобальным потеплением. Оно произошло примерно двести пятьдесят два миллиона лет назад, и тогда виновниками были растения. В отличие от растений, мы можем принять решение не выбрасывать чрезмерного количества углекислоты в атмосферу, так что на этот раз результат не неизбежен.

Когда я говорю о «недавнем», я опять же намекаю на то, что было только пять предшествующих массовых вымираний за всю четырехмиллиардную историю жизни на планете. Сам этот факт, факт глубинного времени, совершенно дезориентирует. Он вызвал крайнее недоумение в начале XIX века, когда геологи начали о нем догадываться, и точно так же обескураживает он нас и сегодня. Мы привыкли говорить себе, что бедные викторианцы расстроились, поскольку он подорвал их веру в Бога. Но во что именно была подорвана наша сегодняшняя вера?

Экологическое сознание подрывает нашу веру в антропоцентрическую идею, согласно которой есть одно мерило для всех остальных, один масштаб, и не какой-нибудь, а именно человеческий. Ницше в XIX веке объявил о смерти Бога, и многие думают, что в результате люди оказались перед лицом бессмысленного существования. Но это не так, на самом деле всё наоборот. Смерть Бога открывает не какую-то заброшенную пустошь безнадежности, а пугающие джунгли, кишащие самыми разными тварями — в буквальном смысле. Это тысячи одинаково законных пространственно-временных масштабов, которые вдруг стали для людей доступными и значимыми. Мы настолько привыкли жить и мыслить на очень ограниченном промежутке временных шкал, что студенты, обучающиеся на геологов, говорят, что поначалу им приходится акклиматизироваться к намного большим периодам времени.

Сегодня нам известно, что экологическое сознание означает этическое и политическое мышление и действие во множестве масштабов, а не в одном-единственном. Но отсюда не следует, что оно будет чем-то вроде упоения властью, чувства, которое возникает, когда играешь с инструментами масштабирования в интернете, позволяющими плавно переходить от планковской длины (то есть наименьшей длины, которая ныне поддается измерению) к масштабу Вселенной в целом. Не будет оно похоже и на картинки с этими строгими, но всё же воодушевляющими циферблатами, на которых человек появляется только в последнюю секунду перед полуночью, или же на научные диаграммы, на которых человеку отводится скромное место в нижнем правом углу. Масштаб всех таких репрезентаций остается гладким и связным — это своего рода выхолощенная и сильно увеличенная версия старого доброго антропоцентрического масштаба, но теперь мы занимаем привилегированную, почти божественную позицию всеприсутствия за пределами универсума, где любой масштаб можно получить одним нажатием кнопки. Но всё будет не так. Подобные вещи смешивают время с измерением времени, а измерение времени — с немногими способами измерения, теми, что удобны человеку. Дело не только в том, что, как сказано у Экклезиаста, всему свое время («…время насаждать, и время вырывать…»), но и в том, что у травы, у горилл и гигантских черных дыр — у всего есть свое время , собственная темпоральность.

Психологические исследования показали, что мы хорошо пересказываем хорошо выстроенную цепочку геологических событий: Земля возникает из газопылевого облака, появляются микробы, за ними следуют грибы, рыбы, бабочки, приматы… Но мало кто из нас способен представить истинные длительности геологического времени, если только он не получил специального образования. Тогда как сегодня нам особенно важна именно способность понимать длительности, ведь следствия глобального потепления могут ощущаться и через сто тысяч лет. Что это, собственно, значит? У нас в голове обычно есть только две смутные категории времени: древнее и недавнее. Мы используем их в качестве шаблона для концептуализации того, что называем «доисторическим» (все люди, нел ю ди и всё, что с ними связано, что существовало до стадии «цивилизации»). Было бы лучше и логичнее, да и веры для этого потребовалось бы меньше, если бы мы видели во всем — и даже в сегодняшнем моменте — историю и не считали ее чем-то исключительно человеческим.

Я думаю, что у нас больше общего с викторианцами, чем мы сами порой готовы признать. В самом деле, внезапное появление на наших радарах того, что я называю «гиперобъектами», наделяет современную чувствительность как нельзя более викторианскими чертами. Мэри Эннинг нашла скелет динозавра в английской скалистой породе, и тут-то и открылась бездна времени. Были открыты обширные распределенные процессы эволюции. Позже в XIX веке была открыта гигантская метеорологическая система Тихого океана Эль-Ниньо. Маркс отследил невидимые деяния капитализма. Фрейд открыл бессознательное. И вот мы снова замерли в изумлении перед гигантскими сущностями, распределенными во времени и пространстве — распределенными настолько сильно, что в каждый момент мы можем указать лишь на их тоненькие срезы. Наша вера, как выяснилось, снова пошатнулась, но сегодня ситуация понятней: дело не в исчезновении бога агрокультурной эпохи. Всё намного хуже. Дело в оборотной стороне, бессознательном, непреднамеренных последствиях нашей веры в прогресс, которая намного старше богов агрокультурной эпохи, — ведь, по сути, она была условием их возможности. Сегодня свой облик являет нам социальная, философская и психическая логистика, которой двенадцать тысяч пятьсот лет, и этот облик катастрофичен.

На протяжении большей части всего этого времени такие логистики назывались Природой. Природа — просто-напросто агрокультурная логистика в замедленной съемке, миленькая пристройка к антропоцену, мягкий склон поднимающихся американских горок, в которых вы даже не подозревали американские горки. Агрокультурная эпоха совпала с голоценом (современный геологический период, начавшийся более десяти тысяч лет назад с отступления ледников), который оказался поразительно стабильным и цикличным на уровне таких систем Земли, как циклы азота и углерода. Вопрос спорный, но некоторые геологи полагают, что периодичность, мягкая цикличность голоцена была на самом деле следствием работы определенного агрокультурного режима. Данный режим сложился в Месопотамии и в других странах в начале голоцена. Если агрокультура действительно способствовала стабилизации систем Земли, это дезориентирует даже еще больше, как если бы перед самым началом приступа эпилепсии мозговые волны вдруг приобретали удивительно красивый и регулярный вид. То же самое происходит перед землетрясением, когда такая же картина наблюдается в динамике тектонических плит. С этой точки зрения то, что называется Природой, то есть гладкая цикличность, прекрасно запечатленная в феодальных символических системах, является самим антропоценом в его менее очевидном модусе. Потом возникает гигантский скачок в данных по системам Земли, который мы видим в фильме бывшего вице-президента США Эла Гора «Неудобная правда», скачок, который приходится где-то на 1945 год, что является признаком огромных выбросов углекислоты [17] Фильм «Неудобная правда» («An Inconvenient Truth » ), реж. Дэвис Гуггенхайм (Paramount Classics, 2006). . Всё пошло в разнос.