Дэниэл Деннет - Насосы интуиции и другие инструменты мышления [litres]

Какова задача этого насоса интуиции? Это просто попытка предположить, что знакомый вопрос, который задается всякий раз, когда кто-то сомневается в существовании языка мысли – “Что еще, если не язык?” – может получить хороший ответ, способный поубавить пыл всех, кто находит это очевидным. Хотелось бы мне представить смелую альтернативную вычислительную архитектуру, которая триумфально продемонстрировала бы работающую альтернативу, но сделать этого я не могу. Пока этого не может никто, но почти никто и не пытается, потому что по-прежнему широко распространено убеждение, что язык мысли – “единственная соломинка, которая держится на плаву”, как кто-то выразился много лет назад. Однако не забывайте, что ни один специалист по когнитивной науке не сумел предложить и работающую модель языка мысли – и даже не особенно старался. Это очень, очень сложная задача [35]. К этому вопросу я советую подходить без предубеждений.

Может показаться, что, упоминая пунктик Майка насчет рыжих и исходный код в одном абзаце, я призываю читателей не обращать внимания на трещину в фундаменте, на зияющую пропасть в моих рассуждениях об интенциональности – на проблему исходной интенциональности . Термин предложил Джон Сёрл (1980), и четкое различие между исходной и производной интенциональностью, на первый взгляд, кажется интуитивно понятным и даже глубоко убедительным. Доктрина об исходной интенциональности гласит, что, хотя ряд артефактов может обладать интенциональностью, производной от нас (к примеру, книги и фильмы, компьютеры и дорожные знаки), существует также исходная (или внутренне присущая) интенциональность, которую нельзя считать производной. К примеру, напечатанные на этой странице слова говорят о философии только потому, что мы, способные читать и писать на русском языке, обладаем представлениями и убеждениями о философии, которые умудряемся передать, используя следы чернил, однако без нас, пользователей слов, эти знаки вообще ни о чем бы не говорили. Наши мысли и убеждения, напротив, значат то, что они значат, вне зависимости от наличия неочевидных пользователей; они демонстрируют исходную интенциональность и служат источником производной интенциональности многих наших артефактов. К этим артефактам относятся не только слова, предложения и книги, но и карты, фильмы, картины, знаки, символы, диаграммы и другие технические изображения, а также – что особенно важно – компьютеры. Где бы вы ни держали свой список покупок – хоть на клочке бумаги, хоть на смартфоне, – он говорит о продуктах только потому, что вы определенным образом используете символьные структуры и интерпретируете их для подкрепления своего желания купить продукты и убеждения, что идти за ними нужно в супермаркет, причем это желание и убеждение говорят о продуктах более непосредственным образом. Аристотель назвал Бога недвижимым двигателем, а эта доктрина называет нас неозначенными означивателями.

Можно согласиться с Сёрлом, что ничто не обладает внутренней интенциональностью просто в силу своей физической формы или других подобных свойств. Если по невероятному совпадению форма

БЕСПЛАТНОЕ ПИВО

проявится в следах различных минералов на каменистой поверхности Марса, ее нельзя будет (“саму по себе”) считать объявлением о раздаче алкогольного напитка, как бы читателям-землянам ни хотелось интерпретировать ее таким образом. Форма не будет говорить ни о чем, несмотря на первое впечатление. Если какие-то сложные события и объекты мира говорят о других вещах, должно быть, они каким-то образом черпают свою очемность из репрезентации и интерпретации интециональных систем, состояния которых (убеждения, желания, состояния ума) уже обладают некоторой интенциональностью.

Вопрос в том, все ли обладает исходной интенциональностью! На первый взгляд, может показаться очевидным, что нечто должно обладать исходной интенциональностью, поскольку производную интенциональность необходимо от чего-то произвести. Первым кандидатом на обладание исходной интенциональностью стало бы человеческое сознание. Неудивительно, что ряд уважаемых философов, которые в остальном категорически расходятся с Сёрлом, например Джерри Фодор и Сол Крипке, тем не менее соглашается с ним на этот счет. Они – и многие другие, разделяющие эту точку зрения, – полагают, что человеческое сознание (или его психические состояния) обладает исходной интенциональностью и этим радикально отличается от контролируемых роботами систем.

Они все откровенно ошибаются. Да, ошибаются. Я не шучу. Учитывая неоспоримую привлекательность разграничения исходной и производной интенциональности, любая попытка дискредитировать эту теорию рискует быть опровергнутой неуместной снисходительностью: “Не может быть, чтобы он и правда полагал, что мы ошибаемся на этот счет! Должно быть, он имеет в виду другое и пытается поднять какой-нибудь заумный философский вопрос, который неблагоразумно обрядил в такое нелепо провокационное одеяние!” Вероятно, лучший способ убедить людей, что я действительно имею это в виду, – представить на всеобщее обозрение самый очевидный случай производной интенциональности, какой только можно найти, и затем показать, что при ближайшем рассмотрении любимый всеми контраст между этим примером и человеческим сознанием как примером исходной интенциональности исчезает без следа. Это трудная задача, но я и не ищу простых путей. Чтобы выполнить ее, мне понадобятся три взаимосвязанных насоса интуиции.

1 . Странствующий четвертачник. Представьте обыкновенный автомат по продаже напитков, спроектированный и произведенный в Соединенных Штатах и оборудованный приемником американских четвертаков. Назовем этот приемник четвертачником. Обычно, когда в четвертачник вставляется четвертак, четвертачник переходит в состояние – назовем его Ч, – которое “означает” (обратите внимание на пугающие кавычки; оно вроде как означает): “Сейчас я чувствую/принимаю настоящий американский четвертак”. Подобные четвертачники довольно сложны и умны, но не надежны на сто процентов. Они “совершают ошибки”. В частности, порой они переходят в состояние Ч, когда в них вставляют жетон или другой инородный объект, а порой отказываются принимать самые что ни на есть настоящие четвертаки, то есть не переходят в состояние Ч, когда от них это ожидается . Несомненно, в этих случаях “ошибочного восприятия” можно выявить закономерности. Также несомненно, что хотя бы некоторые из случаев “ошибочного восприятия” можно предсказать, имея достаточные знания о соответствующих законах физики и технологических параметрах приемника-четвертачника. Применяя законы физики, можно выяснить, что в состояние Ч четвертачник переводят не только настоящие американские четвертаки, но и объекты некоторого типа К, в то время как объекты типа И (слишком тяжелые) или типа Л (магнитные, в отличие от четвертаков) для этого не подходят. Таким образом, объекты типа К становятся прекрасными жетонами и успешно “обманывают” приемник. (Обратите внимание, как часто я использовал в этом абзаце оператор “вроде как”, чтобы применять интенциональную установку при объяснении принципов работы четвертачника. Попробуйте переписать этот абзац, не прибегая к интенциональной установке, и вы увидите, что она необычайно эффективна, а оператор “вроде как” в этих целях практически незаменим.)