Дэниэл Деннет - Насосы интуиции и другие инструменты мышления [litres]

Любое физическое тело обладает центром гравитации, а любое живое человеческое тело обладает самостью – или, скорее, любое живое человеческое тело принадлежит самости, которая выступает в качестве своеобразного администратора с проживанием. Один ли владелец у тела? Могут ли в одном теле уживаться две и более самости? Заболевание, называемое диссоциативным расстройством личности (а ранее – расстройством множественной личности), судя по всему, дает нам пример существования нескольких самостей в одном теле, при котором одна самость (“хозяин”) доминирует, имея группу “альтернативных” самостей. Я говорю “судя по всему”, потому что вокруг диагноза не утихают споры: одни считают, что это откровенное надувательство через индуцированное бредовое расстройство (когда наивный психиатр непреднамеренно подталкивает больного к проявлению определенных симптомов), а другие признают несколько редких и истинных случаев заболевания, отличая их от игры всевозможных подражателей . После нескольких лет изучения феномена (и наблюдения за людьми, которые изучают и лечат эту болезнь) мы с психологом Николасом Хамфри (1989) решили, что правы все! Встречаются и надувательства, и преувеличения, и легковерные психиатры с упрямыми пациентами – но и немногочисленные случаи, в которых болезнь, похоже, существовала хотя бы в рудиментарной форме и до вмешательства заинтригованного посредника. В этом нет ничего удивительного, если рассматривать это состояние в качестве более интенсивного проявления вполне нормального феномена, с которым в той или иной степени сталкиваемся мы все. Большинство из нас ведет несколько довольно разных жизней – на работе, дома, за игрой – и в каждом из контекстов приобретает привычки и воспоминания, которые не переходят ни в один из других контекстов.

Как заметил в своей классической работе “Представление себя другим в повседневной жизни” социолог Ирвинг Гофман (1959), мы все представляем себя героями в жизненных сценариях (профессор Деннет, Дэн из соседнего дома, папа, дедушка и так далее) и без труда заручаемся поддержкой героев второго плана, которые представляют себя подобным образом. Мы даем друг другу фразы, которые легко можем переварить, подыгрываем друг другу в ходе представления себя или ломаем продуманные сценарии, выходя из роли, что приводит к неловким, комичным или неприятным моментам. Для этого нужны стальные нервы. Можете ли вы представить, как вас на вечеринке знакомят с человеком, а вы просите его показать какое-нибудь удостоверение личности – скажем, водительские права или паспорт – или наоборот сразу бросаетесь к нему в объятия? Оказываясь в неудобных ситуациях, люди порой прибегают к отчаянным мерам, и случается, что их притворство со временем становится их второй натурой. В тяжелых обстоятельствах вы просто отступаете , оставляя после себя другой центр нарративной гравитации, другого героя, который лучше способен разобраться с насущной проблемой.

Мы с Хамфри обнаружили, что пациенты, предположительно страдающие от диссоциативного расстройства личности, часто демонстрируют виртуозное мастерство при уходе от ответов на неудобные вопросы. Чтобы формулировать вопросы, которые не могут остаться без ответов [74], или – что даже лучше – расставлять ловушки и проверять, действительно ли одна из альтер-личностей не помнит ничего из того, что делала и говорила другая альтер-личность, нужно быть откровенно грубым, рискуя серьезно обидеть собеседника, поэтому высока вероятность, что вы из вежливости будете подыгрывать пациенту, выступая в качестве завербованного в два счета сообщника. Мошенники занимаются этим намеренно, демонстрируя немалое мастерство, но так же поступают и невинные жертвы описываемого расстройства личности, которые даже не сознают, что делают. В той или иной степени мы все этим занимаемся. Но их альтер-личности – лишь вымышленные персонажи, да? Реальная личность – только хозяин, да? На самом деле все не так очевидно.

Та сущность, которая является вами , – та личность, которой вы себя представляете, играя при этом хоть несколько ролей, хоть одну монолитную роль, – выступает в качестве центра вашей нарративной гравитации. Именно так вас узнают друзья (“Сегодня ты сам не свой!”) и так вы сами видите себя большую часть времени, пусть даже этот образ несколько идеализирован (“О боже! Это я сделал? Я бы никогда такого не сделал!”). Профессиональные писатели, подобно мошенникам, создают нарративы, мастерски снабжая их деталями. Мы же предстаем талантливыми любителями, рассказывая свои истории с умом, но (в основном) безотчетно, как паук, плетущий паутину. Это природа, а не искусство. Скорее не мы , используя мозг, плетем небылицы, а наш мозг, используя небылицы, сплетает нас . Да, в основе всего лежат неопровержимо истинные биографические сведения, однако с годами немалые фрагменты этих сведений теряют значимость, отходят на второй план и перестают определять вас. Некоторые из них вы специально отбрасываете, отвергаете, “забываете” в процессе самообновления и самосовершенствования [75].

Подумайте, как легко вам ответить на некоторые вопросы о своем прошлом. Танцевали ли вы когда-нибудь с кинозвездой? Бывали ли вы в Париже? Катались ли вы хоть раз на верблюде? Случалось ли вам задушить человека голыми руками? Большинству из нас не составляет труда дать ответ на подобные вопросы, будь он хоть положительным, хоть отрицательным. (Представьте, что кто-то задумался, услышав последний вопрос, и почесал подбородок, прежде чем ответить. Держитесь от него подальше!) Мы знаем ответы на эти вопросы, потому что знаем о себе – о своей самости – достаточно, чтобы понимать, что мы бы точно запомнили, если бы хоть раз танцевали с кинозвездой, бывали в Париже, катались на верблюде или душили человека. Если “ничего не приходит в голову”, мы считаем, что ответ отрицательный. (Как иначе мы можем быть уверены в этом? Разве вы ведете список всех вещей, которые хоть раз делали? Всех мест, где хоть раз бывали?) Сравните эти вопросы с такими, казалось бы, сходными вопросами: вы когда-нибудь танцевали с человеком по фамилии Смит? вы когда-нибудь бывали в аптеке, где продавалась мастика? вы когда-нибудь ездили на синем “Шевроле”? вы когда-нибудь разбивали белую кофейную чашку? Вы без труда ответите на некоторые из них, но другие вынудят вас признаться, что вы понятия об этом не имеете, а третьи и вовсе подтолкнут вас дать неверные ответы, хотя вы сами этого и не поймете, просто потому что все это совсем неважно. Зачем вам помнить, делали ли вы что-то из перечисленного? Многое из того, что случается с нами, вообще не памятно. Наши центры нарративной гравитации скрывают множество хороших и плохих вещей, которые мы делали в своей жизни, но к итоговому нарративу невинным образом добавляется и многое из того, чего никогда не происходило, потому что по той или иной причине это идеально вписывается в наш образ. Вы представляете собой совокупность способностей и опыта, суровых намерений и легковесных грез, заключенную в единственном мозге и теле и называемую вашим именем. Мысль о том, что существует также и особенное, нерушимое ядро самости – или эго, или дух, или душа, – всего лишь чарующая фантазия, в которой нет необходимости, если мы хотим понять людей, их мечты и надежды, доблести и грехи.