Эрик Хобсбаум - Марксизм в эпоху II Интернационала. Выпуск 1.

«Задача науки – выявить в многообразии „богатого исторического наследства“ общее существенное и благодаря этому найти путеводную нить, следуя которой можно разобраться в лабиринте реальности» [25].

Отсюда возможность соединить историческую науку и политическое сознание пролетариата:

«Для того чтобы подвести пролетариат к историческому знанию, к самосознанию и политической зрелости, к мышлению с широкими перспективами, необходимо изучать исторический процесс с точки зрения материалистического понимания истории. Поэтому для нас, людей, далеких от того, чтобы представлять себе историю неким антикварным курьезом, изучение прошлого превращается в довольно мощное орудие современной борьбы в целях ускорения достижения лучшего будущего» [26].

Здесь нет возможности проанализировать особенности исторических трудов Каутского. Однако после того как мы объяснили политические задачи историографической деятельности Каутского, полезно отметить один из результатов его исследований, особенно в области исторического воссоздания идеи о «предшественниках социализма», то есть идеи о соотношении между интеллигенцией и низшими классами, которое в идеолого-политическом аспекте он определял как соотношение между теми, кто благодаря своему социальному и культурному положению в состоянии выработать осознанное представление о смысле истории, и теми, кто, таким образом, ставит перед собой задачу передать это «сознание» трудящимся массам «извне». Хотя Каутский боролся против всякого рода идеалистических концепций и подчеркивал зависимость идей от экономических условий, он тем не менее высоко ставил тех интеллигентов, которые, находясь в этой зависимости, обладали способностью предвосхитить анализ благоприятных условий для возникновения новой эпохи. В основном, писал он, «ясно, что идеи формируются до того, как они могут повлиять на массы» [27]. Поэтому, в частности, интеллигент, связанный с массами, считает своей задачей поставить свое сознание, сознание, так сказать, предвосхищающее события, на службу пролетариату. Утопический коммунизм был историческим доказательством существования подобного «предвосхищающего сознания». Отсюда, в частности, вытекала роль интеллигенции, которая, с одной стороны, благодаря своему социальному положению могла пользоваться благами высшего образования, а с другой – из гуманных чувств и из-за характера выводов, сделанных в социальном плане, – была вынуждена порвать отношения с привилегированными классами. Эту точку зрения Каутский блестяще изложил в 1895 году во вступлении к работе, посвященной предшественникам социализма:

«Современная и международная социал-демократия имеет два исторических корня. Они уходят в одну почву: это строй, который зиждется на экономике и собственности. Они имеют одну и ту же цель – прекращение невыразимых страданий, которые наше общество заставляет переносить многих и многих своих членов, в особенности самых слабых из них, неимущих, прекращение этих страданий посредством отмены этого экономического строя и собственности. Но оба они по сути своей резко отличаются друг от друга.

Первый из этих корней – утопический коммунизм. Он возник в среде высших классов; представители этого утопизма принадлежат к высшему культурному слою общества. Второй корень – уравнительный коммунизм. Он развивается в низших классах общества, среди тех, кто вплоть до последних десятилетий даже с точки зрения духовного развития принадлежал к самым отсталым слоям общества. Утопизм возник благодаря прозорливости людей высокой культуры, поднявшихся над специфическими интересами того класса, выходцами из которого они являлись. Уравнительный коммунизм груб и примитивен. Он был создан вовсе не благодаря социальным представлениям и не благодаря бескорыстным мыслям и чувствам, а был вызван к жизни насущными материальными нуждами, борьбой за классовые интересы» [28].

В годовщину двадцатипятилетия со дня смерти Маркса, размышляя над историческим значением его деятельности, Каутский отмечал именно тот факт, что Маркс дал рабочему движению научную основу для ориентации его действий, которая, как и в случае с утопическим коммунизмом, оформилась в высших слоях общества. «Социализм мог возникнуть сначала только в буржуазных кругах», и, подчеркивал он далее, если верно, что «пролетариат может освободиться лишь с помощью собственных сил», так же верно и то, что цели его борьбы могли быть поставлены лишь теорией, внесенной в пролетарскую среду культурой извне, поскольку «стихийность» не в состоянии ни поставить саму цель, ни указать рациональной связи со средствами ее достижения. Организация есть средоточие, в котором теория соединяется с рабочим движением и в котором это последнее может освободиться от идеологического влияния других классов.

«Таким образом, социальная наука пролетариата, социализм, служит следующему: сделать возможным рациональное применение сил для достижения цели при максимальном расширении самих этих сил… Его [пролетариата] основное оружие – это сгруппирование его масс в мощные независимые организации, свободные от какого бы то ни было буржуазного влияния. А этого невозможно достичь без социалистической теории, которая одна лишь в состоянии выявить общие интересы пролетариата перед лицом неорганизованного множества различных его слоев… Подобную задачу не сможет решить рабочее движение, полагающееся на стихийность и не вооруженное теорией» [29].

Переходя от Каутского – историка-социалиста и историка социализма к Каутскому – исследователю современной экономики и экономической мысли Маркса, необходимо сразу же сказать, что роль его яснее всего видна и понятна в контексте исторического развития социал-демократии. В дальнейшем мы и постараемся это показать. Но, нам кажется, необходимо указать еще на один из самых удачных трудов Каутского – популяризатора марксизма. Мы имеем в виду его книгу «Экономическое учение Карла Маркса», которая неоднократно переиздавалась после 1887 года и была переведена на 18 языков. Цель, которую ставил перед собой Каутский – а надо сказать, что некоторые части этого труда были написаны в соавторстве с Бернштейном, – была двоякой: дать популярное изложение «Капитала» Маркса и, главное, приобщить к пониманию его метода, метода исторического анализа, как нового орудия понимания исторического характера капитализма в противовес абстрактному – а проще, неисторическому – анализу, следовательно, идеологически направленному на доказательство «вечности» капитализма. «По своей сути „Капитал“ – это исторический труд», и смысл Марксова исторического метода заключается в обращении к истории, для того чтобы определить генезис новой истории, исследование которого диктуется законами общественного развития. «Капитал» Маркса «в форме критики политической экономии создает новую историческую и экономическую систему» [30]. Почти сорок лет спустя во введении к французскому переводу «Капитала» Каутский, продолжая свою мысль, указывал на значение этого труда по двум основным пунктам: 1) анализируя капиталистическое производство, Маркс отметил в нем «тенденции, которые после преодоления капиталистической формы производства приведут к более высокой общественной формации»; 2) Маркс «капитально обновил историческую науку», заполнив «пропасть, существовавшую между естественными науками и науками гуманитарными» [31].