Эрик Хобсбаум - Марксизм в эпоху II Интернационала. Выпуск 1.

Можно утверждать, что вся идеологическая борьба, которую вел Каутский с начала 80-х годов и непосредственно до лет, предшествующих началу первой мировой войны, была подчинена основной проблеме: определить сроки и условия перехода от капитализма к социализму, поскольку этот переход стал «исторической необходимостью» социальной эволюции. Рядом с этой проблемой и в неразрывной связи с ней стояла другая: гарантия идеологического развития партии, главного действующего лица истории, повивальной бабки нового социального порядка. В течение 30 лет Каутский не переставал вновь и вновь давить на одну и ту же клавишу, постоянно повторяя: допустить возможность того, что капитализм приведет общество к отношениям высшего порядка и равновесию, – значит лишить социализм его исторической миссии, а партию – ее политической функции.

Типичным было отношение Каутского к реформам Бисмарка начала 80-х годов, которые, с одной стороны, создавали предпосылки для эффективного социального законодательства, направленного на «интеграцию» трудящихся в рамках существующей системы, а с другой – показывали силу уже начинавшегося в то время вмешательства государства в регулирование развития экономики. Каутский – и это было знаменательно – сравнивал бисмарковский реформизм и его «государственный социализм» с попытками Тюрго, Неккера и Калонна, то есть с запоздалыми и обреченными на провал проектами спасти общество, находящееся на грани банкротства [32].

Упадок капитализма уже считался неминуемым. В этих условиях партия выступала в роли организации, чьи члены осознавали двойную необходимость упадка старого порядка и появления нового, а также предлагали средства для того, чтобы теоретическое сознание нового превратить в революционные действия. Перед партией отдельный ее член имеет «лишь обязанности и никаких прав» [33]. Партия представляет собой нечто вроде светской церкви, где «историческая необходимость», гарантированная законами эволюции, выступает в той же роли, что и божественная благодать в кальвинистской теологии.

После отмены бисмарковских исключительных законов Каутский объяснил роль социал-демократии как силы, призванной к постоянному развитию вплоть до проведения социальной революции. В ходе этого развития необходимо было найти лучшие условия для использования и расширения демократических свобод. Эти свободы обеспечивали возможности для активной деятельности социал-демократии. От них уже давно отказалась буржуазия, в частности немецкая буржуазия, которая шла в одной упряжке с юнкерством, была напугана движением к социализму и верила лишь в авторитарную власть. В почти экклезиастических выражениях Каутский в своем комментарии к тексту программы немецкой социал-демократии на Эрфуртском съезде (1891) показал исторические и политические причины «необходимости» победы социал-демократии. (Текст программы частично был написан самим Каутским, частично – Бернштейном.) Именно Каутский, объясняя роль социал-демократии, прибегал к церковным выражениям; он называл «борющуюся часть пролетариата» «воинствующей церковью» [34], а социализм – «благой вестью» и «новым евангелием» [35]. Анализируя тенденции экономического и социального развития, он предсказывал неминуемый приход социализма:

«Для тех, кто следит за ходом политического и экономического развития современного общества, в особенности в последнее столетие, не может быть никаких сомнений в том, что конечная победа пролетариата необходима» [36]

Следует отметить, что категория «необходимости» служила Каутскому как для утверждения неизбежности революции в историческом плане, так и для отрицания использования насилия в ходе ее подготовки. То, что исторически необходимо, в насилии не нуждается. Формы социалистического действия связаны с развитием современной демократии; социализм есть введение нового социального содержания в демократию. Он нуждается только в одном – в полной организационной и идеологической независимости (и в этом выражается его антагонистическая, революционная природа по отношению к сложившемуся порядку). В работе «Социал-демократический катехизис» (1893) Каутский пояснял, что пролетариат прибегает к насилию не для утверждения своих социалистических целей, а для защиты – в случае необходимости – условий своего политического существования и своего наступления на капитализм, если этот последний сделает ставку на реакционную карту. В рамках демократии насилие для пролетариата бесполезно и гибельно. В то время сказать «демократия в современную эпоху» означало прежде всего «парламентарную систему».

Уже в комментарии к Эрфуртской программе Каутский нападал на утопию противопоставления парламентарной системы прямому народному законодательству, утверждая, что оно может быть интеграционным и сочлененным элементом парламентаризма, но не альтернативой этому последнему. В одной из работ 1893 г., «Парламентаризм, народное законодательство и социальная демократия», полностью пересматривая точку зрения Маркса, выраженную в трудах, посвященных Парижской коммуне, Каутский говорил об одном из основополагающих пунктов политической методологии немецкой социал-демократии:

«В наши дни только слепой политик может утверждать, что представительная система при всеобщем голосовании может усилить господство буржуазии и что с целью разрушения этой власти необходимо в первую голову избавиться от представительной системы. Уже сейчас становится ясно, что подлинный парламентарный строй может быть как орудием пролетарской диктатуры, так и орудием буржуазии. Важнейшей задачей рабочего класса в его борьбе за политическую власть является не уничтожение представительной системы, а разрушение власти правительства над парламентом, с тем чтобы одновременно очистить пролетариату путь к этому парламенту» [37].

Совершенно ясно, что с этого момента для Каутского диктатура пролетариата стала эквивалентом использования парламента социал-демократическим большинством в целях руководства процессом преобразования общества. Он твердо придерживался того мнения, что для осуществления этой задачи необходимо правительство, стоящее на службе одного лишь пролетариата. Сначала для данной цели пролетариат не должен допускать никаких компромиссов с другими классами: в этом смысл революционного движения, и для этого он должен сохранять и усиливать свою независимость. Необходимо добиваться реформ в борьбе с правительством, а не путем политического соглашательства какого бы то ни было характера. Существуют три предварительных условия продвижения социал-демократии к власти: пропаганда, организация и победа на выборах. И по всем этим вопросам Каутский в первой половине 80-х годов полемизировал с лидером баварской социал-демократии Георгом фон Фольмаром. В центре полемики стоял вопрос об отношении к капиталистическому реформизму и социальным союзам. На утверждение Фольмара, который в рамках интересов социал-демократии не исключал возможности поддержки «государственного социализма» (Staatssozialismus), то есть правительственного реформизма, Каутский отвечал, что это означает создать предпосылку того, что правящие классы смогут разъединить силы пролетариата. Единственное направление движения социал-демократии – это создание союза с крестьянством и интеллигенцией при условии, что те и другие примут программу социал-демократии.