Беррес Скиннер - Превыше свободы и чести

Но есть ещё более важная причина того, почему мы так медлили отвергнуть менталистские (когнитивистские) объяснения: им было трудно найти альтернативу. Предположим, что мы должны искать их во внешнем мире, но роль окружающей среды всё ещё далеко не ясна. История эволюционных теорий иллюстрирует эту проблему. До девятнадцатого века окружающая среда мыслилась просто как пассивная сцена, на которой зародилось много различных видов организмов, которые воспроизводили себя и вымирали. Никто не подозревал, что именно окружающая среда ответственна за существование множества различных видов (этот факт, что следует подчеркнуть, приписывался "промыслу творца"). Вся беда в том, что окружающая среда действует незаметным образом: она не толкает или тянет, она селектирует . На протяжении тысячелетней истории человеческой мысли процесс естественного отбора оставался не замеченным, несмотря на его чрезвычайную важность. Когда он был в конце концов обнаружен, то он, конечно, стал ключевым аспектом эволюционной теории.

Влияние окружающей среды на поведение оставалось непонятым еще дольше. Легко видеть, что организмы делают с окружающим их миром, как они берут из него то, что им нужно, и избегают существующие в нем опасности, но намного труднее увидеть то, как мир воздействует на них. Декарт был первым, кто предположил, что окружающая среда может играть активную роль в детерминации поведения, и он, по-видимому, смог сделать это только потому, что получил явный намёк. Он знал, что в Королевских садах Франции есть несколько автоматов, которые приводятся в действие гидравлически скрытыми клапанами. Декарт писал, что люди, входящие в сады "неизбежно наступают на определенные плиты вымощенных дорожек, которые расположены таким образом, что когда они подходят к купающейся Диане, они вызывают то, что она прячется за кустами роз, а если они пытаются следовать за ней, то они вызывают то, что навстречу им выступает Нептун, угрожающий им своим трезубцем." Эти статуи были забавны именно потому, что они вели себя как люди, и поэтому оказалось, что нечто очень похожее на поведение человека может быть объяснено чисто механически. Декарт понял этот намек так: живыми организмами могут двигать подобные причины. (Он исключил человеческий организм, по-видимому для того, чтобы избежать конфликтов с религией.)

Инициирующее поведение действие окружающей среды стали называть "стимулом" - от латинского слова "кнут", действие организма "реакцией", а их совокупность назвали "рефлексом". Рефлексы впервые были продемонстрированы на мелких обезглавленных животных, таких как саламандры, и важно то, что этот принцип воспринимался в штыки в течение девятнадцатого века, потому что он, как тогда казалось, отрицает существование некоего автономного действующего начала - так называемой "души спинного мозга" - которому приписывали ответственность за движения обезглавленного тела животного. Когда Павлов продемонстрировал, как новый рефлексы могут быть выработаны путем кондиционирования, была рождена целая психология стимула-реакции, в которой все поведение объяснялось как реакции на стимулы. Один писатель сказал об этом так: "Всю нашу жизнь нас подталкивают или стегают кнутом." Модель стимул-реакция никогда не была очень убедительной, да она и не решила основной проблемы, потому что была вынуждена изобрести нечто вроде "внутреннего человека" для того, чтобы преобразовывать стимулы в реакции. Теория информации наткнулась на ту же проблему, когда ей пришлось изобретать внутренний "процессор" для преобразования входа в выход.

Но действие дискриминантного стимула относительно легко наблюдать, и поэтому не удивительно, что гипотеза Декарта занимала доминирующее положение в теории поведения в течение длительного времени, но это было ложный путь, от которого научный анализ поведения только сейчас оправился. Окружающая среда не только подталкивает или погоняет, она селектирует (поведение). Ее роль аналогична той, которую она играет в естественном отборе, пусть и в совершенно иных временных масштабах, и она не замечалась по той же причине. Теперь стало ясно, что мы должны принимать во внимание не только то, что окружающая среда делает с организмом до того, как он отреагирует, но и то, что она делает после этого. Акты поведения формируются и поддерживаются вызываемыми ими последствиями . После того, как этот факт был осознан, мы смогли сформулировать взаимодействие между организмом и окружающей средой гораздо более всеобъемлющим образом.

В результате мы получаем два важных вывода. Один из них касается фундаментального анализа. Поведение, которое воздействует на окружающий мир, вызвая последствия ("оперантное" поведение) можно изучать, конструируя окружающую среду, в которой от него зависят конкретные последствия. Изучаемые следственные взаимосвязи постоянно становились всё сложнее, и постепенно становилось ясно, что ими объясняются все те функции, которые ранее приписывались личности, состояниям сознания, чувствам, чертам характера, целям и намерениям. Второй вывод имеет практическое значение: среда может использоваться для манипулирования (поведением). Если генетическую наследственность человека можно изменить только очень медленно, то изменения в окружающем личность мире могут иметь быстрые и драматические последствия. Технология оперантного поведения, как мы увидим, уже достаточно хорошо развита, и ей может оказаться по плечу решение наших нынешних проблем.

Из-за этой возможности возникает другая проблема, которая должна быть решена, если мы хотим воспользоваться нашими преимуществами. Мы сделали прогрессивный шаг, развенчав "автономную личность", но она не ушла с миром. Она ведет своего рода арьегардные бои, для которых, к сожалению, она смогла получить сильнейшую поддержку. Она по-прежнему является важной фигурой в политологии, юриспруденции, религии, экономике, антропологии, социологии, психотерапии, философии, этике, истории, образовании, воспитании детей, лингвистике, архитектуре, градостроительстве и семейной жизни. Эти области имеют своих специалистов, и каждый специалист имеет свою теорию, и почти в каждой теории автономность личности считается бесспорной. "Внутреннему человеку" ("душе") не страшны данные, полученные при случайных наблюдениях или исследованиях структуры поведения, и многие из этих областей имеют дело только с группами людей, когда статистические или анкетные данные имеют ограниченное воздействие на индивида. Результатом является огромный перевес традиционного "знания", которое надо исправить или заменить результатами научного анализа.