Беррес Скиннер - Превыше свободы и чести

Две особенности автономной личности являются особенно опасными. С традиционной точки зрения, человек свободен. Он является автономным в том смысле, что у его поведения нет (внешних) причин. Поэтому он несет ответственность за то, что делает, и его справедливо наказывать за проступки. Эта точка зрения, вместе со всеми связанными с ней практическими последствиями, должна быть пересмотрена после того, как научный анализ открыл неожиданные отношения управления между поведением и окружающей средой. Конечно, определенная мера внешнего управления допускалась. Теологи признали тот факт, что человеку должно быть предопределено делать то, что всезнающий бог знает, что он будет делать, и у древнегреческих драматургов любимой темой была неумолимая судьба. Прорицатели и астрологи часто утверждают, что могут предсказать, что люди будут делать, и их услуги всегда пользовались спросом. Биографы и историки искали "влияний" в жизни людей и народов. Народная мудрость и прозрения таких эссеистов, как Монтень и Бэкон, указывают на некоторую предсказуемость человеческого поведения, о которой также свидетельствуют статистические и анкетные данные социологических исследований.

(Фикция) автономной личности выживает вопреки всему этому потому, что является счастливым исключением. Богословы примирили предопределение со свободой воли, и древнегреческие зрители, растроганные представлением о неизбежной судьбе, выходили из театра свободными людьми. Ход истории изменяется смертью лидера или штормом в море, а жизненный путь изменяется под влиянием учителя или любви, но такие вещи случаются далеко не с каждым, и они не влияют на всех одним и тем же образом. Некоторые историки сотворили добродетель из непредсказуемости истории. Статистические данные легко игнорировать; мы читаем, что сотни людей будут убиты в дорожно-транспортных происшествиях в праздничный уик-энд - и сами пускаемся в путь, как будто лично нас это не касается. Наука о поведении слишком слабо пытается воскресить "призрак предсказуемого человека." Напротив, многие антропологи, социологи и психологи используют свои специальные знания, чтобы доказывать, что человек свободен, целеустремлён, и ответственен. Фрейд был детерминист - на основании веры, а не фактических данных, - но многие фрейдисты, не колеблясь, заверяют своих пациентов, что они могут свободно выбирать между различными вариантами действий и в долгосрочной перспективе являются творцами собственной судьбы.

Эта лазейка постепенно закрывается по мере того, как обнаруживаются новые доказательства предсказуемости поведения человека; личная свобода от полного детерминизма испаряется по мере прогресса научного анализа, в особенности в отношении объяснения поведения индивида. Джозеф Вуд Кратч признаёт статистические факты, даже настаивая на личной свободе: "Мы можем предсказать с большой точностью, сколько людей придут на морской пляж в день, когда температура достигнет определенного значения, и даже то, сколько людей бросится вниз с моста ... хотя ни я, ни вы, не видим необходимости сделать ни то, ни это. " Но он вряд ли сможет отрицать, что те, кто идут на берег моря, имеют для этого весомую причину, равно как и то, что обстоятельства жизни самоубийцы имеют определенное влияние на то, что он прыгнет с моста. Делаемое им различие кажется разумным лишь постольку, поскольку слова вроде "необходимость" намекают на особенно явную насильственность управления поведением. А научный анализ, естественно, движется в направлении выяснения всех видов отношений, управляющих поведением.

Подвергая сомнению управление поведением, якобы осуществляемое автономной личностью, и демонстрируя управление, осуществляемое окружающей средой, наука о поведении этим, кажется, ставит под вопрос человеческое достоинство и честь. Личность несет ответственность за свое поведение, причем не только в том смысле, что ее могут справедливо обвинить или наказать, если она ведет себя плохо, но также и в том смысле, что её достижения требуют признания и восхищения. А научный анализ переносит и заслуги, и вину на окружающую среду, в результате чего традиционное отношение к ним становится неоправданным. Это - радикальные изменения, и те, кто предан традиционным теории и практике, естественно, противодействуют им.

Существует и третий источник неприятностей. Когда причина переносится на среду, то индивидуум, кажется, подвергается совершенно новой опасности. Кому надлежит управлять поведением при помощи окружающей среды и с какой целью? Автономная личность, казалось бы, сама управляет собой в соответствии с внутренним набором ценностей; она делает лишь то, что считает хорошим. Но что сочтет хорошим этот гипотетический манипулятор поведением других, и будет ли это хорошо для тех, кем он управляет? Ответы на вопросы такого рода, как говорят, конечно, относятся к оценочными суждениям.

Свобода, достоинство и ценности являются важнейшими темами, и к сожалению, они обретают всё более критическое значение, поскольку сила технологии поведения становится всё более соизмеримой с проблемами, которые ей предстоит решить. Само изменение, которое принесло нам некоторую надежду на решение, несёт ответственность за растущую оппозицию против предлагаемого способа решения. Этот конфликт сам по себе является проблемой поведения человека и подход (к его разрешению) может быть лишь соответствующий. Наука о поведении отнюдь не так хорошо разработана, как физика или биология, но её преимущество в том, что она может пролить свет на свои собственные трудности. Наука является человеческим поведением, равно как и оппозиция науке. То, что произошло в борьбе человека за свободу и достоинство, и какие проблемы возникают, когда научное знание начинает играть роль в этой борьбе? Ответы на эти вопросы могут помочь расчистить путь для технологии поведения, в которой мы так остро нуждаемся.

Далее (в книге) эти вопросы обсуждаются "с научной точки зрения", но это не значит, что читателю необходимо знать детали научного анализа поведения. Для него достаточно упрощенной интерпретации. Однако суть такой интерпретации легко понять. Мы часто говорим о том, что мы не можем наблюдать или измерять с точностью, требуемой для научного анализа, и при этом очень полезно использовать термины и принципы, которые были выработаны в более точных условиях. Море в сумерках мерцает странным светом, изморозь на оконном стекле рисует необычные узоры, а суп не застывает на кухонной плите, и специалисты объясняют нам, почему. Мы можем, конечно, возразить им, что у них нет "фактов", и что то, что они говорят, невозможно "доказать", но они, тем не менее, скорее всего, правы, а не те, у кого нет экспериментальной базы знаний, и поэтому только они могут сказать нам, как двигаться дальше к более детальному исследованию, если оно покажется необходимым.