Томас Гоббс - Сочинения в 2 томах. Т.1

Теренций (ок. 195 до н. э.- 159) – древнеримский комедиограф, написавший шесть комедий (все они дошли до нас).- 197.

Гарвей Уильям (1578-1657), английский врач, открыл кровообращение, один из основоположников научной физиологии.- 205.

Возражение Аристотелю и схоластикам – см. вступит, ст.- 208.

См.: Лукреций. О природе вещей I 334-444.- 211.

Данное заключение отсутствует в латинском издании «О теле». Оно было напечатано в (авторизованном) английском издании этого произведения (появившемся на следующий год после латинского). Настоящий перевод выполнен с последнего английского издания «О теле»: The English Works of Thomas Hobbes of Malmesbury; now first collected and edited by sir William Mollesworth. Vol. I. London, 1839. P. 531-532.- 218.

См. прим. 1 к произв. «О теле».- 220.

Гоббс, по-видимому, опять намекает на свою полемику с Уор-дом и особенно с Уоллисом (см. прим. 11 к первой части). Эта полемика разгорелась с большой силой после появления «О теле» и касалась прежде всего математических вопросов, в понимании которых Гоббс не стоял на высоте Уоллиса. Деметрий (Полиоркет), один из полководцев («диадохов»), воевал с другими после смерти Александра (Македонского).- 220.

Домициан Тит Флавий (51-96) – римский император (81 – 96).- 220.

Диодор Сицилийский (I в. до н. э.), древнегреческий историк эпохи Римской республики и начала принципата, долгое время жил в Риме, где около 30 лет работал над огромным сочинением «Историческая библиотека», которое по его замыслу должно было состоять из 40 книг (полностью до нас дошли 15). В начале этого сочинения излагаются воззрения различных философов о возникновении человеческого рода на Земле.- 221.

Аристотель. Никомахова этика 1094 а.- 239.

Понятие животных духов (spiritus animates) Декарт и Гоббс (вслед за ним) применяли к объяснению не только физиологической, но и психической жизни, истолковав его в механистическом духе. Животные духи, с их точки зрения,- продукты своеобразной дистилляции внутренних соков организма.- 247.

Кассий (I в. до н. э.) и Врут (I в. до н. э.) – республиканцы, организовали заговор против Цезаря и участвовали в его убийстве. Клеман Жак (1567 – 1589), будучи членом ордена доминиканцев, по заданию Католической лиги убил короля Генриха III, считавшегося покровителем гугенотов. Равальяк Франсуа (1578-1610) убил французского короля Генриха IV из религиозных побуждений. Это событие совпало с первым приездом Гоббса в Париж. Противопоставляя Равальяка и Клемана Бруту и Кассию, Гоббс выражал этим самым как свою неприязнь к религиозным проповедникам, подстрекавшим народные массы к бунту во время английской революции, так и вообще свою враждебность к религиозно-клерикальным кругам, вмешивавшимся в политическую жизнь.- 257.

См. прим. 1 к произв. «О теле»,— 271.

Коль скоро мы видим, что сообщество среди людей уже фактически существует, что вне общества не живет никто, что все стремятся к взаимному общению и беседе, может показаться невероятной глупостью, что на самом пороге изложения учения о государстве читателям предлагается столь парадоксальное утверждение: человек не рождается способным к жизни в обществе. Поэтому следует сказать об этом подробнее. Действительно, для человека от природы, поскольку он человек, то есть с самого же момента рождения, непрерывное одиночество является тягостным. Ведь младенцы нуждаются в помощи других людей для того, чтобы жить, взрослые же — для того, чтобы жить достойно. Поэтому я не отрицаю того, что люди стремятся к взаимному объединению, подчиняясь требованию природы. Но гражданские сообщества не есть простые объединения людей, но объединения, основанные на договоре, для создания которых необходимы взаимные верность и соглашения. Но детям и невеждам неведом их смысл, равно как тем, кто не испытал ущерба, порождаемого отсутствием общества, неведома его польза: в результате первые не могут вступить в сообщество, ибо не понимают, что это такое, вторые же не стремятся вступить в него, ибо не знают, какая от него польза. Следовательно, совершенно очевидно, что все люди рождаются неспособными к жизни в обществе, поскольку все они рождаются младенцами, а очень многие, может быть даже большинство, так и остаются всю жизнь неспособными к этому то ли в силу некоего душевного недуга, то ли в силу отсутствия образования. А между тем они и детьми и взрослыми обладают человеческой природой. Следовательно, человек способен к жизни в обществе не от природы, а благодаря знанию. Более того, хотя человек от природы стремится к жизни в обществе, отсюда не следует, что он рождается способным жить в обществе. Ибо одно дело — стремиться, другое — быть способным. Ведь стремятся к этому и те, кто в силу высокомерия не соглашаются признать принципы равенства, без которых не может существовать общество.

Широко известное положение Аристотеля — одно из основных в его «Политике» (1253а 1 — 5).— 285.

Мне возражают: утверждение о том, что люди способны объединяться в гражданское общество из страха, неверно уже потому, что если бы они испытывали взаимный страх, то не смогли бы даже выносить вида друг друга. Как я полагаю, они понимают под страхом только ужас. Я же понимаю под этим термином любое предвидение будущего зла. Я включаю в понятие страха не только стремление бежать (от опасности), но и недоверие, подозрение, осторожность, предусмотрительность, позволяющую избежать опасности. Те, кто идут спать, запирают двери, путешественники берут с собой оружие, ибо боятся разбойников. Государства укрепляют свои границы, строя крепости, города защищаются стенами из страха перед соседними государствами, даже могучие войска, готовые к сражению, тем не менее иногда вступают в переговоры о мире, боясь взаимного кровопролития и возможного поражения. Именно страх побуждает людей принимать меры предосторожности, и люди даже спасаются бегством, прячутся в укрытия, если не видят иного спасения, а чаще всего прибегают к оружию и другим подобным средствам защиты, придающим им смелость напасть на другого, что в свою очередь дает им возможность узнать взаимные намерения. И вот тогда-то и рождается государство: если вступают в сражение — в результате победы, если приходят к соглашению — в результате его.

Это надо понимать так, что любое действие в чисто естественном состоянии не означает нанесения обиды кому-либо, во всяком случае человеку. Это не значит, что в подобном состоянии невозможно прегрешение против Бога или нарушение естественных законов. Но дело в том, что несправедливость предполагает существование человеческих законов, а их в естественном состоянии вообще нет. Истинность так понимаемого положения для памятливого читателя достаточно доказана в непосредственно предшествующих параграфах. Но так как в некоторых случаях трудность заключения заставляет забыть о посылках, я хочу вкратце повторить доказательство, чтобы дать возможность охватить его одним взглядом. Каждый обладает правом на самосохранение (п. 7). Он же обладает правом пользоваться всеми средствами, необходимыми для этой цели (п. 8). Необходимыми же являются средства, которые он сам сочтет таковыми (п. 9). Следовательно, ему принадлежит право делать все и обладать всем, что он сам сочтет необходимым для своей безопасности. А так как судит о том, справедлив или несправедлив его поступок, сам человек, то он и признает его справедливым. Следовательно, правильно утверждение, что в чисто естественном состоянии и т. д. Если же кто-то утверждает, что для его безопасности важно то, что он на самом деле не считает таковым, он может согрешить против законов природы, как это подробно разъяснено в третьей главе. Некоторые возражают: если сын убьет отца, разве он не совершит несправедливости по отношению к нему? Я отвечаю: в естественном состоянии нет понятия сын, ибо всякий родившийся тотчас же оказывается в полной зависимости от того, кому он обязан сохранением своей жизни, то есть матери, отца либо всякого, кто кормит его, как это доказано в главе 9.