Борис Чичерин - Собственность и государство

Это проистекающее из человеческого развития неравенство имеет, однако, различное значение на различных ступенях исторического процесса. Если первый шаг вперед состоит в выделении противоположностей из безразличной массы, то дальнейшее движение ведет к тому, что противоположности опять сводятся к высшему единству. Таков общий закон человеческого развития. Но это высшее единство водворяется не уничтожением противоположностей и не возвращением к первобытному безразлично, а вставлением между ними средних степеней, которые, связывая крайности, делают из них одно гармоническое целое. Таким образом, плоды исторического развития не пропадают; выработанное историею разнообразие сохраняется, но различия незаметно переходят одно в другое, причем средние элементы получают преобладание над крайними. Это и есть нормальное распределение неравенства, тот закон, который господствует и в природе, и в естественном порядке человеческих отношений. Статистика, на основании опытных данных, вывела этот закон под именем теории среднего человека, а с своей стороны, философы и публицисты, как древние, так и новые, которые глубже других взглянули на существо и свойства общественных отношений, видят в нем одно из основных начал нормального общежития. Отсюда учение Аристотеля о преобладании средних классов в идеальном обществе, учение, которое возобновилось и в наше время в теории конституционной монархии. Законы человеческого развития несколько видоизменяют это естественное распределение неравенства, ибо тут, на посредствующих ступенях, является выделение и борьба противоположностей. Но преобладание крайностей всегда составляет только переходное состояние, которое с дальнейшим движением неизбежно уступает опять господству средних элементов. Таким образом, если развивающееся общество временно удаляется от нормального порядка, то Оно снова к нему возвращается, но возвращается после того как выделилось и упрочилось все то разнообразие, которое лежит в глубине человеческой природы. Затем, дальнейшее движение состоит в том, что этот средний уровень поднимается выше и выше; но это совершается опять же не искусственным уравнением, которое, уничтожая естественно развившееся разнообразие, ведет к первобытной дикости, а тем же свободным движением общественных сил, при котором всякое улучшение, начинаясь с немногих, мало-помалу распространяется и на всю массу.

Достижению этой цели в значительной степени содействует сознание и утверждение в жизни истинных начал права. Мы видели, что существенное значение права состоит в охранении человеческой свободы. Между тем развитие материального неравенства ведет к борьбе противоположных элементов, а вследствие того, к покорению слабых сильными. На низших своих ступенях право закрепляет это подчинение; оно охраняет свободу сильных, а не свободу слабых. Так, при господстве родового порядка, установляется безграничная власть мужа над женою, отца над детьми. С дальнейшим развитием водворяется рабство, узаконяется крепостное состояние, установляются гражданские и политические преимущества одного сословия перед другими. Естественное неравенство становится еще значительнее вследствие неравенства юридического. Но высшее развитие сознания и жизни приводит к иному взгляду. Люди начинают понимать, что несмотря на бесконечное неравенство сил, способностей и состояний, у всех одна и та же человеческая природа, из которой вытекают и одинаковые права. Каждый, наравне с другими, является разумно-свободным существом, а потому может требовать для себя одинаковой с другими свободы. Отсюда основное юридическое положение, что закон должен быть один для всех. Над бесконечным материальным разнообразием возвышается формальное начало, представляющее общечеловеческий элемент. Оно не уничтожает разнообразия, но оно сдерживает его в должных границах, мешая естественному неравенству перейти в неравенство юридическое, иными словами, мешая свободе одного посягать на свободу других. Живой деятельности естественных сил, материальных и духовных, предоставляется полный простор; но каждый может действовать только в пределах своего права, не нарушая чужого; права же для всех установляются одинаковые: все равно признаются разумно-свободными существами. Это и есть нормальный порядок человеческого общежития, высший плод, как теоретического сознания права, так и исторического его развития. Далее право не идет, и большего оно не в состоянии сделать. Как скоро оно выходит из этих границ, оно посягает на свободу человека, то есть разрушает собственное основание и становится в противоречие с самим собою.

Нет сомнения, однако, что этим не исчерпывается задача человеческих обществ. Если нормальное распределение неравенства ведет к преобладанию средних элементов, то все же остаются крайности. О тех, которые стоят выше среднего уровня, нечего заботиться, по крайней мере в материальном отношении: они в состоянии держаться на своих ногах. Но те, которые стоят ниже среднего уровня, могут нуждаться в помощи. Этому требованию может удовлетворить уже не право, а иное начало - любовь. Тут приходится уже не охранять свободу, а восполнять недостаток-средств. Это делается прежде всего частною благотворительностью; там же, где последняя оказывается недостаточною, на помощь приходит государство с своею администрациею. Но в обоих случаях человеколюбие является не нарушением, а восполнением права. Право одно для всех; человеколюбие же имеет в виду только известную часть общества, нуждающуюся в помощи. Если бы государство вздумало во имя этого начала изменять самое право, то есть вместо установления одинаковой свободы для всех, обирать богатых в пользу бедных, как требуют социалисты, то это было бы не только нарушением справедливости, но вместе с тем извращением коренных законов человеческого общежития. Прилагая приведенное выше суждение Прудона о коммунизме, можно сказать, что если рабство составляет эксплуатацию слабых сильными, то подобное начало было бы, напротив, эксплуатациею сильных слабыми. А последнее еще более, нежели первое, противоречит природе вещей. Порабощение слабых сильными, хотя и нарушает справедливость, соответствует по крайней мере естественному отношению сил. Порабощение же сильных слабыми представляет извращение этого отношения. Первое, как мы видели, составляет, на известных ступенях, условие высшего развития; последнее же является отрицанием развития, ибо оно налагает руку именно на те элементы, от которых зависит дальнейшее движение вперед. Подобная система не что иное как безумная попытка уничтожить плоды всей предшествующей истории человечества, и под предлогом равенства возвратиться к первобытному безразличию, то есть к состоянию диких.