Теодор Адорно - Негативная диалектика

Философия, после того как нарушила свои обещания воплотиться в действительность или непосредственно предшествовать ее созданию, была вынуждена безоглядно критиковать себя. То, что когда-то воспринималось в философии как просто далекое от наивности, противоположное видимости смысла и направленному вовне познанию, сегодня объективно превратилось в ту самую наивность, которуюужелет сто пятьдесят тому назад почувствовал Гегель в том восторге и наслаждении, который испытывали перед спекуляцией бедные студенты-неудачники. Интровертный архитектор мысли живет на обратной стороне Луны, ее давноужеосвоили и присвоили интровертные инженеры. В условиях безгранично расширяющегося общества и прогресса позитивного научного познания понятийные оболочки, в которые, согласно философской традиции, нужно поместить целое (и разместитьеготам), напоминают реликты натурального хозяйства в индустриальном капитализме. Между тем несоответствие власти идуха,деградировавшее до уровня внешнего, столь велико, что в рамках такой несоразмерности все попытки (инспирированные самим понятием духа) постичь нечто превосходящее действительность, кажутся бесполезными, разрушаются. Воля к такому разрушению свидетельствует о претензии на власть, эту претензию опровергает все, что с необходимостью подлежит познанию. Изобретение конкретных наук, сведение философии к одной из них и есть самое яркое изображение исторической судьбы философии. Если Кант, говоря его словами, освободил "академическое", ученически школьное понятие философии, возвысив его до мирового ее понятия [0-1] [0-1] См.: Кант И. Критика чистого разума. Третий раздел трансцендентального учения о методе // Сочинения. В 8 томах. Т. 3. М., 1994. С. 638-646. , то по принуждению или под давлением философия снова деградироваладоуровня школьного понятия. Там, где философия смешивает ученическое понятие о себе с мировым, ее претензии вызывают насмешку. Гегель, вопреки учению об абсолютномдухе,к которому он относил философию, видел в ней просто момент действительности, род деятельности, основанной на разделении труда, и тем самым ограничивал философию. Отсюда присущая с тех пор философии ограниченность, диспропорция по отношению к реальности. Правда, эта диспропорция возрастает тем больше, чем основательнее философия забывает гегелевские ограничения и познает реальность как чужое (Fremde) по отношению к себе; чем реже вспоминает о своем собственном положении в системе целого, которое монополизует в качестве своего объекта, вместо того чтобы познавать, как сильно философия зависит в своем внутреннем целеполагании, в своей имманентной истине от этого целого. Только для изжившей подобную наивность философии дальнейшее движение мысли имеет маломальскую ценность. Критическая саморефлексия не может, тем не менее, не присутствовать в высших достижениях истории философии. У истории философии следовало бы спросить: а возможно ли и в каких формах еще возможно существование философии после того, как низвергнута гегелевская система (вопрос, аналогичный тому, который задавал Кант, спрашивая о перспективах метафизики после критики рационализма). Если учение Гегеля о диалектике представляет собой неудавшуюся, не доведенную до конца попытку, не уступая его целостности, показать при помощи понятия эту целостность как гетерогенное, то, отдавая должное диалектике, можно представить себе масштабы крушения гегелевского проекта.

Никакая теория не минует рынка: любая предлагает себя как возможное среди конкурирующих точек зрения и мнений, все предлагаются на выбор, все проглатывается. Между тем нет гарантии, что мысль может укрыться, спастись от внушающего страх окрика; существует всего лишь вероятность, что самовнушение "моя теория избежит такой судьбы" не превратится в самовосхваление. Поэтому диалектика не обязана молчать в ответ на подобные упреки и связанные с ними обвинения в поверхностности, - излюбленный аргумент метода, неожиданно свалившегося надиалектику.

Само имя диалектика говорит сначала лишь о том, что в ее понятиях предметы не возникают, что они противоречат общепринятой норме adaequatio. Противоречие - это совсем не то, во что был обязан превратить противоречие гегелевский абсолютный идеализм, противоречие не есть гераклитовское существенное. Противоречие - знак неистинности тождества, знак возникновения постигаемого в понятии. Видимость тождественности внутренне присуща мышлению в силу самой его чистой (pure) формы. Мыслить - значит идентифицировать, определять, устанавливать тождество. Иерархия понятий с удовлетворением ставит преграды перед тем нечто, которое хочет постичь мышление. Его видимость и его истина взаимно ограничивают друг друга. Это нечто не допускает своего директивного устранения, оно может быть "снято" только чем-то наподобие клятвы, обещания в-себе-существования вне целостности мыслительных определений. Втайне эта мысль присутствует у Канта, Гегель использует ее в своей полемике против Канта: потустороннее "в себе" (an sich) как совершенно лишенное определений представляется понятию ничтожным. Сознание видимости понятийной целостности ничего не может, ничего, кроме как преодолеть видимость тотального тождества - преодолеть на собственный манер. Так как эта целостность строит себя по мерке логики, ядром которой является закон исключенного третьего, то все, что этому закону не подчиняется (все качественно различное) обозначается как противоречие.

Противоречие - это не тождественное с точки зрения тождества; главенство принципа противоречия в диалектике означает соотносимость, соизмеримость гетерогенного и мышления целостности. Диалектика -этопоследовательное логическое осознание нетождественности. Она не предпосылает концепции. К диалектике мысль толкает ее неизбежная недостаточность, погрешности в мыслимом. Если обратить против диалектики упреки, которые повторяются со времен аристотелевских критиков Гегеля [0-2] [0-2] См.: Trendelenburg P.A. Logische Untersuchungen. Bd. 1. Leipzig, 1870. S. 43-47, 167-169. , то все, что попадает на мельницу такой критики, сводится к чисто логической форме противоречия и оставляет без внимания (это аргументы Кроче [0-3] [0-3] См.: Croce B. Lebendiges und Totes in Hegels Philosophie. Heidelberg 1909, S. 666-668, 72-82. ) бесконечное разнообразие неконтрадикторного, просто противоречивого; таким образом грехи вещи перекладываются на метод. Различие видится дивергентным, диссонансом, негативностью до тех пор, пока сознание в соответствии со своей собственной структурой стремится к единству; пока все нетождественное сознанию соизмеряется и соотносится с его стремлением к целостности, тотальности. Диалектик видит в этом противоречие, заэтоон критикует сознание. Благодаря имманентной сущности сознания противоречивость приобретает характер железной, роковой закономерности. Тождество и противоречие мышления намертво привареныдругк другу. Тотальность снова превратит конкретность в идеологию, которой конкретность действительностановится.

Читать дальше